Память о павших солдатах ушла в песок - «Общество»

Война не окончена пока, не похоронен последний погибший на ней солдат. Эта старинная истина как никогда актуальна сегодня для Петербурга и Ленинградской области. Спустя 73 года после снятия блокады, непогребенными остаются здесь десятки тысяч советских бойцов и командиров. Больше всего их, как считается, в Кировском районе области, где проходила в войну линия обороны, это около 40 км от города, на правом берегу Невы. И именно там возникают «конфликты интересов». Очередной скандал разгорается из-за добычи песка, начатой АО «Кампес» (входит в группу компаний «Возрождение»). В годы обороны Ленинграда на месте разработок проходила передовая Волховского фронта, шли ожесточенные бои… Ещё в 2015 году правительством региона был издан приказ о придании данной территории статуса достопримечательного места регионального значения «Военно-мемориальная зона «Прорыв блокады Ленинграда, 1941−1944 гг.». Активно посодействовали этому поисковики и поддержавший их комитет по культуре администрации Ленобласти. Данный статус запрещает проведение земляных, строительных, мелиоративных и некоторых других видов работ. Казалось бы, всё ясно. Но благодаря тому, что границы охраняемой зоны были не определены, руководство «Кампеса» получило лицензию на добычу на бывшей передовой песка, заключив соответствующий договор до 2026 года… с той же областной администрацией! «Добро» дал комитет по природным ресурсам. Об этом рассказали журналистам в минувший четверг те, кто не первый год пытается защитить мертвых. Благодаря кому за последние годы удалось поднять из заросших бурьяном окопов, ушедших глубоко в землю блиндажей сотни останков погибших воинов, вернуть некоторым из них имена, с почестями захоронить. По их, представителей поисковых отрядов, инициативе был организован «круглый стол». Надеялись, собравшись, услышав друг друга (ветераны-войны, музейщики, бизнес), разрешить проблему. Пришли все, кроме представителей той самой компании. Её гендиректор Г. Г. Макаров ограничился письмом, обнародованным через представителей информагентства. «Все работы на карьере ведутся в полном соответствии с нормативными документами и действующими договорами, — сообщается в нем. — На участках работ отсутствуют массовые захоронения времен Великой Отечественной войны и объекты культурного наследия». — Да был ли сам хоть раз этот Макаров на «Невском пятачке»? — Возмущается Елена Тихомирова, председатель общественной организации «Жители блокадного Ленинграда». — Так писать может только лицемерный человек! По-видимому, деньги застили ему глаза настолько, что не замечает очевидное — солдатские кости в том песке, который возит на городские стройки. С ветераном согласен депутат законодательного собрания Ленобласти Николай Кузьмин. — Со всех трибун говорим о патриотическом воспитании подрастающего поколения, а под боком творятся такие дела, — возмущается Николай Алексеевич. — Нельзя разрабатывать песок там, где были очень тяжелые бои, ставшие важным для всей страны историческим событием. Я не понимаю, как комитет по природным ресурсам областной администрации подписал разрешение на эту разработку, если их коллеги из комитета по культуре ранее дали добро на создание достопримечательного места? С этим надо разбираться. «СП»: — То есть, закон на стороне тех, кто считает, что песчаного карьера там быть не должно? — Однозначно! На мой взгляд, возникают такие проблемы из-за того, что нет целостной программы по изучению территорий, на которых шли бои. Правильнее было бы сначала тщательно их исследовать, затем составить карту, отметив памятные места, и только после этого давать или не давать разрешения на развитие конкретного места. Без этого так и будем постоянно разбираться, выяснять, собирать общественность, бороться, судиться… В суд подали, как стало известно, бизнесмены. Их главный козырь — лицензия от чиновников по природным ресурсам. Интересно, сами они вообще знают, что такое «Невский пятачок»? Какую роль сыграли Волховский и Ленинградский фронты не только в освобождении от блокады Ленинграда, но в целом в Великой Отечественной войне? — Иначе, как позором назвать происходящее я не могу, — говорит Евгений Ильин, командир поискового отряда СПбГУ «Ингрия». — Тысячи наших солдат остались лежать в болотах и окопах Кировского района области, теперь их с песком — на стройки? По нашим данным, на том участке земли, что «Кампус» приглядел для карьера, погибло не менее 33 тысяч воинов Красной армии. «СП»: — Ваш отряд не один год проводит там поисковые работы. Много ли останков удалось собрать, похоронить? — Мы пять лет проводим на том поле работы. Каждый сезон «поднимаем» от 100 до 170 человек. И конца пока не видно. К тому же, мешает бюрократия. Процветают приписки. «СП»: — Какие здесь могут приписки? — Вот вам пример. Мы работаем не только на «Невском пятачке», но и в Новой Малуксе, это тот же Кировский район. В ходе поисков по сохранившимся наградам нами было установлено имя одного из поднятых из траншеи бойцов — сержанта Першина. Нашли его сестру. А она нам отвечает с нескрываемым удивлением: ещё много лет назад получила уведомление, что он похоронен в братской могиле. Что это, как не приписка? Людей в ходе тех жестоких боев, что были здесь, часто просто не успевали хоронить, они оставались там, где настигла их пуля, штык, разрыв снаряда. Битва за Ленинград, вклад жителей города в нашу общую победу, остаются до конца не оцененными. Мешают сделать это, в том числе, такие вот истории, как нынешняя с карьерным бизнесом. А ведь «Невский пятачок» — это готовый музей под открытым небом, фактически действующая уже мемориальная зона. Финансовые вложения потребуются минимальные. В основном, на реставрацию имеющихся мемориалов и обустройство дорог. Сейчас туда только на танке можно попасть. Или — на самосвалах с тракторами… В разговор включается Павел Апель, старший научный сотрудник Музея-заповедника «Прорыв блокады Ленинграда». — Такого большого ратного музефицированного поля в нашей стране нигде больше нет, — говорит он. — Оно гораздо больше, чем Бородинское и Прохоровское. В 2015 году было внесено в реестр государственного культурного наследия. Как раз тогда появилось такое понятие как «достопримечательное место» — вид культурного объекта с большой территорией и строго регламентированной деятельностью. В нашем случае предметом охраны являются как ландшафт, так и всё, что неразрывно связано с Великой Отечественной войной. Там частично сохранились траншейная система и укрепления. Сохранилось бы и больше, но вмешался «денежный интерес». — Любой торг в данном случае неуместен, — подводит итог встрече Вячеслав Харинов, протоиерей, сотрудник Епархиального отдела по связям с ВС РФ, член Общественной палаты Ленобласти. Он многие годы занимается сохранением исторической памяти. — Мы, видимо, не умеем ценить подвиг отцов. Не хочется сравнивать с Европой, но напрашивается: во французской Нормандии есть сотни, если не тысячи гектаров потрясающих пляжей, на которых невозможно увидеть человека в купальном костюме, а также ларьки, шезлонги. Потому что эти места высадки союзных войск объявлены Святой землей. Там в каждой деревушке есть собственный музей воинской славы. Все павшие солдаты подняты и лежат на кладбищах, каждый христианин — под крестом из каррарского мрамора, мусульманин — под полумесяцем, еврей — под звездой Давида. На могилах агностиков — стелы. Почему они чтут своих воинов, а мы нет? Очень важен и процесс паспортизации воинских захоронений (который у нас в перманентной стадии «нескончаемой» — авт.). Вместо этого устраивают оптимизацию. На воинском мемориале в деревне Васильково, все в том же Кировском районе, где захоронено 720 человек, имена 350 из которых неизвестны, закатали в бетон одиночные воинские захоронения, поставили общую стену, написав на ней все имена «в одну кучу»…