Небоевые потери Минобороны: Кто переиграл Шойгу - «Военные действия»

Утром в понедельник газета «Коммерсант» со ссылкой на высокопоставленный источник в администрации главы государства сообщила, что в Кремль на подпись президенту Владимиру Путину поступила Государственная программа вооружений на 2018?2027 годы. Согласно этому важнейшему документу, на перевооружение армии и флота в указанный период Минобороны получит 19 триллионов рублей. Прочим силовым ведомствам на новое оружие и боевую технику достанется существенно меньше, но тоже прилично — 3 триллиона рублей.

К обеду пресс-секретарь президента Дмитрий Песков опроверг, что программа уже на столе у Путина. Он заявил, что в Кремле ее пока не видели. Хотя, конечно, на самом деле речь идет о малоинтересных бюрократических формальностях. Не увидели ГВП-2027 сегодня в Кремле — увидят завтра.

По-другому просто быть не может. До конца года остались считанные дни, а предприятия ОПК с самого начала своей работы в 2018-м обязаны детально представлять собственные финансовые и организационные перспективы. Программа утверждена на всех уровнях российской власти, кроме самого высокого. И ходят слухи, что о введении в действие ГВП-2027 Путин объявит 22 декабря — на итоговой заседании коллегии военного ведомства, которое по традиции не преминет посетить.

Так что документ Путин все равно вот-вот подпишет. Поэтому стоит уже сегодня внимательней приглядеться, что сулит стране и нашим Вооруженным силам РФ этот давно предопределенный шаг.

Прежде всего, понятно, что ГВП-2027 — итог сложного и напряженного ведомственного торга. Полученный в результате компромисс «весом» в 19 триллионов, безусловно, не в силах удовлетворить всех. И самыми несчастными, судя по всему, будут чувствовать себя именно военные. Которые уже точно в предстоящее десятилетие недополучат многое из запланированного ими же.

Чтобы понять, каковы именно будут «небоевые» потери Вооруженных сил, стоит вспомнить, что первоначальный запрос Минобороны в начале десятилетия был просто умопомрачительным и реальных возможностей российской экономики совершенно не учитывал — 55 триллионов рублей (сразу в 2,9 раза больше, чем ныне действующая ГВП-2020). Не исключено, что цифры выходили такими несуразными потому, что генералы заранее закладывали в них обширное пространство для ожесточенного торга с Минфином.

Границы возможного отступления военных Сергей Шойгу обозначил 19 декабря 2014 года, еще только утверждаясь на своем новом министерском посту. Тогда он заявил: «Завершена работа по формированию типажа перспективных образцов вооружения и техники, имеющих сходные функциональные и технические характеристики. Это позволит сократить стоимость Государственной программы вооружения с 55 до 30 триллионов рублей с сохранением необходимых объемов оснащения».

Получается, за счет унификации будущих боевых систем Шойгу намеревался получить почти такую же гору нового оружия, но потратиться на нее обещал вдвое скромнее. Сразу заметим: дальнейшие события показали, что с унификациями у Минобороны получается не очень. По ряду направлений оборонное ведомство продолжает заказывать вооружения одного и того же назначения, сходных тактико-технических характеристик, но разной конструкции и у разных производителей. То есть, наступает на те же грабли, которые оно же просто истоптало во времена Советского Союза. Но тогда денег на оборону никто не считал и не жалел. Что всем нам и вышло боком в 1991 году.

Но в 2014 году устами Шойгу Минобороны обещало исправиться и всерьез заняться экономией бюджетных средств. 30 триллионов рублей на предстоящее десятилетие — таков к тому времени оказался рубеж отступления, на котором генералы намеревались стоять насмерть.

Ничего у них не вышло. Какая схватка бульдогов происходила под кремлевскими коврами, нам, конечно, никто не расскажет. Но уже летом 2016 года Минобороны нехотя согласилось было на 24 триллиона. Минфин бесстыдно показывал почти что кукиш — лишь 12 триллионов. В сентябре того же года в прессу просочились слухи о серьезной публичной ссоре по этому поводу между Сергеем Кужугетовичем и главным бухгалтером России Антоном Силуановым. По логике вещей, разнимать их пришлось Путину. Так методом «усушки-утруски» обе очень авторитетные конторы и вышли на теперешние 19 триллионов.

Получилось, вроде бы, ровно как у действующей на сегодняшний день ГВП-2020. Но, конечно, на самом деле, намного меньше. Потому что инфляция продолжает делать свое «черное» дело.

Чтобы рассказать о предстоящих «небоевых потерях», прежде все же следует задаться вопросом: а как же с обещанной Шойгу унификацией систем вооружений? И просто не у кого спросить, зачем, например, мы одновременно в Зеленодольске строим малые ракетные корабли проекта 21631 типа «Буян-М» (шесть МРК в строю, один проходит государственные испытания, еще четыре на стапелях). И в тоже время спешно клепаем МРК другого проекта — 22800 типа «Каракурт» — под Санкт-Петербургом и в Феодосии (два корабля достраиваются на плаву под Питером, еще четыре там же на стапелях. Два строятся в Зеленодольске).

Нельзя сказать, что это абсолютно схожие корабли. Нет, «Буяны-М» спроектированы для плавания в устьях крупных рек и на Каспии. Два из них сегодня переброшены на Балтику от безысходности, поскольку корабельный состав БФ обветшал до невозможности, а угрозы со стороны НАТО нашему северо-западному флангу день ото дня нарастают. «Каракурты» значительно более мореходны и им намного проще выполнять задачи в отрыве от своих баз.

Но все же не это главное. Боевая ценность и «Буянов-М», и «Каракуртов», по большому счету, определяется главным — наличием на борту каждого из них восьми пусковых установок высокоточных крылатых ракет большой дальности П-800 «Оникс» или «Калибр-НК». Тогда зачем страна тратится на оба проекта? Сделайте выбор. Наверное, он будет в пользу более мореходных «Каракуртов». Ну и на здоровье — впредь стройте только их.

Практически та же картина с новыми российскими корветами. Первый из них — «Стерегущий» — был сдан флоту в 2008 году. Он стал головным в проекте 23380. Следом ВМФ РФ получил точно таких же «Сообразительного», «Бойкого», «Стойкого» и «Совершенного». На Дальнем Востоке и в Питере строятся еще пять их «систершипов».

Но одновременно в том же Питере доводят до ума «Гремящего» и «Проворного». А это уже совершенно другой проект — 23385. С совершенно другим вооружением и некоторыми прочими системами. На «Стерегущем», например, стоит комплекс из восьми противокорабельных ракет «Уран-У» и зенитный ракетно-артиллерийский комплекс «Кортик-М». А на очень похожих на «Стерегущего» и предназначенных для выполнения тех же задач кораблях проекта 23385 — крылатые ракеты «Калибр-НК» и зенитный ракетный комплекс «Редут».

Разное вооружение — значит разные заводы-изготовители, разная система подготовки специалистов, разная учебно-материальная база, разное тыловое обеспечение. Где на все это денег напастись?

Помнится, еще в советские годы мы ставили в этом отношении в пример рациональных американцев. Те если уж решили ставить на вооружение своих ВМС эсминцы УРО типа «Арли Берк», то их, совершенно одинаковых, наклепали уже с 1988 года 66 штук. А ракетных крейсеров типа «Тикондерога» — 27 единиц. И следуют этой практике неукоснительно.

Почему мы не в состоянии поступать так же? Ответа не знаю. Но так любая программа вооружений будет трещать по швам, сколько денег на нее не бросай. Потому что дело касается не одного только Военно-Морского флота РФ. У других видов и родов войск не лучше.

Зачем, скажем, наши Воздушно-Космические силы используют одновременно четыре типа тяжелых истребителей — Су-27СМ, Су-30М2, Су-30СМ, Су-35С? Так ли нужны в строю сразу два типа новых боевых вертолетов — Ми-28Н и Ка-52? Да, в разных условиях они способны проявить себя по-разному — один лучше, другой хуже. И в этом смысле дополняют друг друга. Но если денег у Минобороны не хватает — не стоит ли хотя бы на короткую перспективу сделать выбор? Кто ответит?

Поскольку пока дела обстоят именно так, как обстоят, мы много чего, скорее всего, недосчитаемся из намеченного на предстоящее десятилетие. Ясно, что о конкретных образцах, судьба которых окажется незавидной, и их количестве говорить рано. Но на определенные размышления наводят предварительные итоги выполнения тоже многотриллионной ГВП-2020.

Вы помните, как в 2012 году тогдашний главком Военно-Воздушных сил России генерал Виктор Бондарев обещал, что в 2013-м в ВВС для войсковых испытаний в строевые части должны поступить первые 14 истребителей пятого поколения Т-50 (он же Су-57), а серийные машины появятся в войсках в 2015-м? На дворе заканчивается 2017-й — ни одного серийного Т-50 на наших аэродромах нет. И неизвестно когда появятся.

А не забыли, как в феврале 2012-го руководство Минобороны и генеральный директор ОАО «НПК «Уралвагонзавод» Олег Сиенко бодро заверяли общественность, что прототип нового танка «Армата» будет создан в 2013-м? При этом еще через два года они обещали наладить серийное производство новой боевой машины.

Та же история с перспективной боевой машиной пехоты «Курганец-25» и так и не добравшимися до производственных цехов новыми бронетранпортерами типа «Бумеранг». Они были в числе фаворитов ГВП-2020, на эти проекты ассигнованы немалые деньги, но армия долгожданной техники не увидела до сего дня.

ГВП-2027, вероятней всего, ждет еще более сложная судьба. Хотя бы потому, что наиболее перспективные идеи оборонщиков, накопленные в начале века и долго из-за нехватки денег лежавшие под спудом, уже стремительно реализованы в предшествующие тучные годы. Новые интересные замыслы конструкторам еще предстоит наработать. В том числе и с учетом опыта войны в Сирии. На такое нужно немалое время.

Кроме того, в закупках вооружений в ближайшие годы будут смещены приоритеты. Если до сих пор основные деньги из гособоронзаказа уходили флоту (до 4,7 триллиона рублей по ГВП-2020) ВКС (7,9 триллиона рублей из 19 триллионов), то намного более многочисленным сухопутчикам и ВДВ в сумме доставались если не крохи, то существенно меньше — чуть более шестой части бюджета программы. В ближайшей перспективе все будет не так. Сухопутным и Воздушно-десантным войскам обещано не менее трети финансовых средств. Ситуация на границах с Украиной и на Ближнем Востоке диктует именно такие меры.

Понятно, что осуществить их возможно лишь за счет авиаторов и моряков. Другие варианты просто отсутствуют — в сложившейся в мире политической обстановке вокруг России интересы наших стратегических ракетчиков неприкосновенны. И они, вероятней всего, могут спокойно и уверенно готовиться к замене межконтинентальных баллистических ракет Р-36М шахтного базирования новыми МБР РС-28 «Сармат». А с начала двадцатых годов — вместо комплексов РТ-2ПМ2 «Тополь-М» ставить на боевое дежурство системы РС-24 «Ярс».

Но что будут делать ВМФ и ВКС? Видимо, подзатухнут разговоры о строительстве авианосца типа «Шторм» и атомных эсминцев «Лидер». Все меньше мы будем слышать о разработке Перспективного авиационного комплекса Дальней авиации (ПАК ДА). Косвенно об этом свидетельствует уже анонсированная программа модернизации существующего парка стратегических бомбардировщиков Ту-160 в вариант Ту-160М2.

Будь иначе — зачем тратиться на обновление того, что очень давно летает?