Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 5. Как стреляли русские комендоры - «Военные действия»

Данная статья будет посвящена вопросу результативности стрельбы русских кораблей по кораблям отряда И. Карфа – легкому крейсеру «Аугсбург», трем миноносцам, и, конечно, минному заградителю «Альбатрос».
Как известно, стрельба русских крейсеров по «Альбатросу» стала объектом критики многочисленных исследователей. Так, М.А. Петров («Два боя») пишет:
«Таким образом, благодаря исключительной, ничем не вызываемой сложности приемов тактики и маневрирования, совершенно ненужным в данном случае "курсовым углам", "охватам" и прочему, благодаря чрезмерному сосредоточению огня против одной цели, подавляющего, бессистемного, с разных сторон ведущегося огня на дистанциях, при которых цель временами была плохо видна, понадобилось почти полтора часа, чтобы подбить малый, слабо защищенный крейсер, фактически дав ему возможность укрыться в нейтральных водах».
Той же точки зрения придерживаются и Н.В. Новиков (примечания к русскому изданию книги Г. Ролльмана), и авторы монументального труда «Флот в первой мировой войне» и многие другие.
Что же, попробуем разобраться. К сожалению, нет никакой возможности оценить точность стрельбы 152-мм орудий, но мы можем, с известными оговорками, высчитать процент попаданий 203-мм орудий. Для этого определим сперва расход снарядов русских крейсеров по минному заградителю «Альбатрос». Лучше всего известно количество боеприпасов, израсходованных крейсером «Баян». По воспоминаниям его командира, А.К. Вейса, уже после боя с «Рооном»:
«У нас же снарядов осталось и после этого боя: 6-дюймовых 434, 8-дюймовых 120, израсходовали же 6-дюймовых 366 и 8-дюймовых 80. Тут, видно, только все поняли, отчего я не разрешал бесцельно выкидывать снаряды».
К сожалению, в этих словах командира «Баяна» возможно скрыта ошибка – дело в том, что 366 израсходованных 152-мм снарядов + 434 оставшихся дают в сумме 800 снарядов, 80 израсходованных восьмидюймовых + 120 оставшихся дают, соответственно, 200. Выходит так, как будто крейсер имел боекомплект по 100 снарядов на орудие (2 пушки 203 мм в башнях и 8 152-мм в казематах), но на самом деле боекомплект состоял из 110 снарядов и для 8-дюймовых и для 6-дюймовых орудий.
Соответственно, имеем три различных вероятности. Возможно, крейсер «Баян» вышел на операцию, имея некомплект снарядов (это, в принципе, возможно, хотя и маловероятно) и действительно израсходовал по неприятелю 80 203-мм снарядов, после чего у него осталось 120. Возможно, что командир крейсера правильно указал расход снарядов, но ошибся с остатками, и тогда, после двух перестрелок на самом деле в распоряжении артиллеристов А.К. Вейса осталось 130 203-мм и 514 152-мм. В этом случае расход снарядов также равен 80. И есть вероятность, что на самом деле было израсходовано большее количество снарядов, чем указывает А.К. Вейс., то есть остатки верны, но по «Альбатросу» и «Аугсбургу» было истрачено 90 снарядов, а не 80. Во всяком случае мы не ошибемся, предположив, что в бою с «Аугсбургом» и «Альбатросом», а затем в поединке с «Рооном» «Баян» израсходовал 80-90 203-мм снарядов. Как известно, по «Роону» «Баян» дал 20 двухорудийных залпов, соответственно на долю «Аугсбурга» и «Альбатроса» остается 40-50 снарядов.
При этом по «Аугсбургу» «Баян» стрелял примерно с 07.40-07.41 и до 08.00 минимум, и не исключено, что стрелял и потом, то есть не менее 20 минут, в то же время по «Альбатросу» - только 10 минут. Следовательно, по «Аугсбургу» «Баян» стрелял вдвое больше времени и, вероятно, израсходовал больше боеприпасов, но мы для «чистоты эксперимента» примем, что по «Аугсбургу» и по «Альбатросу» «Баян» выпустил одинаковое количество снарядов. Если наше допущение верно, то "Баян" произвел по «Альбатросу» не более 20-25 выстрелов.
Что же до «Адмирала Макарова», то указывается, что к моменту встречи с «Рооном» он израсходовал 61% своего боекомплекта 203-мм снарядов, что подтверждается воспоминаниями Г.К. Графа:
«Причиной, почему адмирал не вступил в бой с «Рооном», было то, что на «Макарове» оставалось слишком мало крупных снарядов, например, около 90 8-дюймовых и всего половина запаса 6-дюймовых».
Дело в том, что 61% от 220 дают 134-135 израсходованных снарядов, соответственно, остаток должен составлять 85-86 снарядов, как раз те самые «около 90 снарядов», указанных Г.К. Графом. Единственное, что внушает некоторые сомнения – а не рассчитаны ли эти 61% расхода от остатков, согласно мемуарам Г.К. Графа? Но во всяком случае, общепризнанно, что «Адмирал» Макаров» израсходовал более половины боекомплекта и цифра в 135 снарядов за (грубо) полуторачасовой бой (боевая скорострельность - 90 снарядов в час) выглядит разумно – с учетом того, что «Баян» за полчаса расстрелял по «Роону» 40 снарядов (80 снарядов в час) и даже, быть может, слегка завышено.


Так вот, предположив, что по «Аугсбургу» «Адмирал Макаров» израсходовал то же количество снарядов, что и «Баян» (то есть 20-25 203-мм снарядов), мы получаем, что по «Альбатросу» было выпущено всего 130-140 восьмидюймовых снарядов, в том числе 20-25 с «Баяна» и 110-115 – с «Адмирала Макарова».
Источники указывают, что «Альбатрос» получил 6 203-мм снарядов, что дает нам, в общем-то, совсем неплохой процент попаданий – 4,29-4,61%. При этом в реальности эти цифры могут быть и больше, ведь мы в наших расчетах приняли все допущения, увеличивающие расход снарядов по «Альбатросу». Следовательно, процент попаданий в размере 4,29-4,61% можно рассматривать как минимально возможное значение. Тем не менее и оно, вообще говоря, уже ставит крест на версии плохой стрельбы русских крейсеров.
Но вот что интересно...
Откуда мы берем шесть попаданий восьмидюймовыми снарядами в «Альбатрос»? Уже после боя немцы прислали свою комиссию на подбитый минный заградитель, с тем чтобы оценить масштабы его повреждений. Комиссия эта работала пару дней, и вот она-то как раз и насчитала 6 попаданий восьмидюймовыми и 20 – шестидюймовыми в германский корабль. Можно предположить, что первым в исторической литературе их привел Г. Ролльман, остальные авторы, впоследствии, копировали эти данные.
Но как известно, по результатам обследования был сделан вывод о целесообразности восстановления «Альбатроса». Занялись этим, естественно, шведы, ведь корабль считался интернированным. И вот, по шведским данным, «Альбатрос» получил отнюдь не шесть попаданий снарядами 203-мм, а вдвое большее их количество, то есть двенадцать. Вполне возможно, что на самом деле их было меньше, что шведы в чем-то ошиблись, все же у них не было большого опыта в деле определения повреждений, но с другой стороны, у ни было куда больше времени на то, чтобы разобраться в попаданиях в «Альбатрос». Факт же заключается в том, что истинное количество попавших в «Альбатрос» восьмидюймовых снарядов находится в промежутке между шестью и двенадцатью.
Соответственно, точность стрельбы русских крейсеров по минному заградителю «Альбатрос» находится в пределах от 4,29% и до 9,23%, а это, вообще говоря, не то, что «неумелый» а очень хороший результат. Особенно, если учитывать, в каких условиях русские артиллеристы достигали этих попаданий.
Вероятно, предыдущие статьи получились излишне детализированными и непростыми для восприятия, поэтому приведем ниже короткий «таймлайн» того боя:
07.30 Противники заметили дымы, И. Карф немедленно повернул к западу, в сторону нейтральных шведских вод;
07.35 На русском флагмане опознали неприятеля как легкий крейсер «Альбатрос», крейсер типа «Ундине» и три миноносца. «Адмирал Макаров» довернул, приводя неприятеля на курсовой угол 40 град. и пошел ему наперерез;
07.37-07.38 (ориентировочно) «Адмирал Макаров» открыл огонь по «Аугсбургу»;
07.40-07.41 (ориентировочно) «Баян» открыл огонь по «Аугсбургу»;
07.45 «Богатырь» и «Олег» открыли огонь по «Альбатросу»;
07.50 (ориентировочно) Три германских миноносца начинают торпедную атаку;
07.55 (ориентировочно) Коммодор И. Карф, видя, что он достаточно оторвался от русских крейсеров, ложится наперерез их курса с тем, чтобы прорваться мимо них на юго-запад;
07.57-07.59 – На миноносцах видят, что их флагман отступает, и «сворачивают» атаку – ставят дымовую завесу, которая скрывает «Альбатрос» и «Аугсбург» и начинают отход вслед за «Аугсбургом». С этого момента стрельба по «Альбатросу» прекращается, по «Аугсбургу» - возобновляется эпизодически, в период, когда крейсер становится виден;
08.00 Михаил Коронатович Бахирев приказывает 2-ой полубригаде крейсеров («Богатырь» и «Олег») действовать самостоятельно. В результате броненосные крейсера русского отряда («Адмирал Макаров» и «Баян») начинают обходить поставленное миноносцами «дымное облако» с юга, а бронепалубные – с востока;
08.08-08.09 (ориентировочно) «Адмирал Макаров» обходит дымовую завесу, видит «Альбатрос» и открывает по нему огонь;
08.10 «Богатырь» и «Олег», обойдя дымовую завесу, возобновляют огонь по «Альбатросу»;
08.20 Происходит сразу несколько событий. Русские добиваются первого попадания в «Альбатрос». В это время «Аугсбург» как будто возобновляет стрельбу по «Адмиралу Макарову», но, то ли это на русских кораблях вообще не заметили, то ли не сочли нужным упоминания. «Баян» открывает огонь по «Альбатросу» - до того времени его пушки молчали, так как по одному германскому кораблю и так стреляли три русских крейсера, а «Аугсбург», похоже, с «Баяна» уже виден не был;
08.30 Русские моряки наблюдают сильные разрушения на «Альбатросе» - повреждения надстроек, сбита фок-мачта, пожар. «Баян» прекращает стрельбу;
08.33 «Аугсбург» прекращает огонь;
08.35 Контакт с «Аугсбургом» и миноносцами потерян окончательно. «Адмирал Макаров» поворачивает к северу, приводя «Альбатрос» на левый борт, при этом М.К. Бахирев приказывает «Баяну» «отрезать неприятеля с юга»;
08.45 Охваченный пожаром «Альбатрос» описывает две полных циркуляции у самой границы шведских вод. По мнению русских моряков, «Альбатрос» спустил флаг, по категорическому утверждению немцев, «Альбатрос» флага не спускал. По другой версии русских очевидцев, «Альбатрос» спустил флаг позднее, уже после того как выбросился на скалы;
09.07 – Обстрел «Альбатроса» прекращен. При этом следует отметить, что в 09.07 по «Альбатросу» прекратил стрелять «Олег», а вот время, когда прекратили огонь «Адмирал Макаров» и «Богатырь», к сожалению, неизвестно. Единственно, что можно утверждать наверняка – это произошло в промежутке между 08.30 (когда «Баян» прекратил огонь) и 09.07;
09.12 «Альбатрос» выбросился на скалы.
В начале боя броненосные русские крейсера не стреляли по «Альбатросу» совсем, огонь по немецкому минному заградителю вели только «Богатырь» и «Олег». Начав стрелять в 07.45, они прекратили огонь около 08.00, потому что германские миноносцы поставили дымовую завесу, таким образом, стрельба велась даже меньше, чем 15 минут.
Разумеется, если мы вспомним огонь русской эскадры в Цусиме, которая с чуть меньшего расстояния (37-40 кбт) в течение первых 15 минут боя силами пяти головных броненосцев и, возможно, «Наварина» «накидала» японцам 5 двенадцатидюймовых и 14 шестидюймовых снарядов в «Микасу», да еще 6 попаданий в другие корабли (а всего, получается, 24 попадания) и сравним результаты со стрельбой «Олега» и «Богатыря», то выходит как-то неловко. Но нужно понимать, что в бою у Готланда русские корабли стреляли на пределе видимости, капитан 2-го ранга Свиньин (флагманский артиллерист штаба Балтийского флота) охарактеризовал их так:
«Условия стрельбы были исключительно трудные…, часто совсем не видно падения (собственных снарядов – прим. авт.)».


Снимок, сделанный с мостика броненосного крейсера "Баян" в бою у Готланда
Кроме этого, стрельба русских кораблей показалась немцам достаточно точной, для того чтобы немедленно начать маневрировать, идя зигзагом, с тем чтобы постоянно сбивать наводку русским артиллеристам. Разумеется, ничего подобного японцы не делали. Возможно, что подача нефти в форсунки «Аугсбурга» чем-то помогла: как мы знаем, в бою у Фолклендов смешанное отопление котлов британских линейных крейсеров (когда на горящий уголь разбрызгивалась нефть) приводило к образованию густого дыма, мешающего стрельбе, так что впоследствии командиры предпочитали использовать чисто угольное отопление. Соответственно, нельзя исключать, что дым «Аугсбурга» на какое-о время дополнительно ухудшил и без того отвратительную видимость.
Видимость – очень важный фактор, который обязательно нужно учитывать при сравнении точности стрельбы в том или ином бою. Вспомним Ютландское сражение – линейные крейсера Хиппера продемонстрировали отличные результаты на дистанциях 65-80 кбт. в начале боя. Но затем, ближе к первому столкновению линейных флотов, «Лютцов» и «Дерфлингер» некоторое время ничего не могли противопоставить 3-ей эскадре британских линейных крейсеров, которая расстреливала их с дистанции 40-50 кабельтов. Что же, германские артиллеристы вдруг потеряли квалификацию? Ничуть не бывало – они просто не видели противника. Забегая вперед, отметим, что чуть позже, германский броненосный крейсер «Роон» сражался с крейсером «Баян» примерно в тех же условиях, что и русские крейсера с «Аугсбургом» и «Альбатросом». В этом эпизоде боя у Готланда «Баян» находился на северо-западе от «Роона», то есть там, где были немецкие корабли относительно крейсеров М.К. Бахирева. При этом, «Баян» также держался на пределе видимости и шел зигзагом, с тем, чтобы сбить наводку германским артиллеристам. И вот, находясь в схожих условиях, за полчаса боя «Роон» добился одного-единственного попадания. Можно, конечно, предположить, что артиллеристы «Роона» были неумехами, но, вообще говоря, немцы всегда хорошо тренировали своих комендоров, поэтому куда логичнее будет предположить, что в его неважной стрельбе виновата плохая видимость и маневры русского крейсера. На этом фоне то, что русские корабли не добились попаданий в «Альбатрос» и «Аугсбург» в течение первых 15 минут боя (и даже менее), уже не может удивлять.
Затем, в 08.00, постановка дымовой завесы, «Альбатрос» скрылся из вида, и стрельба по нему прекратилась, а по «Аугсбургу», по имеющимся данным, велась спорадически, то есть только тогда, когда немецкий крейсер показывался из-за дымов. И лишь в 08.10 крейсера возобновляют огонь по «Альбатросу»… но как?
Бой начался на дистанции порядка 44 кбт, а затем расстояние несколько снизилось, потому что М.К. Бахирев вел свои корабли наперерез немцам. Но с 08.00 и до 08.10 расстояние между «Альбатросом» и «Богатырем» с «Олегом» увеличилось снова, потому что после постановки дымзавесы «Альбатрос» бежал на запад, а 1-ая полубригада русских крейсеров вынуждена была повернуть на север, в обход дымов. Таким образом, в 08.10 «Альбатрос» снова оказался на пределе видимости от бронепалубных крейсеров русских, и только «Адмирал Макаров» мог наблюдать и корректировать огонь своей артиллерии по «Альбатросу» более-менее хорошо.
И результаты не заставили себя ждать – спустя 10 минут следует первое попадание и дальше в течение 25 минут следует избиение германского корабля – неизвестно, сколько попало в него снарядов в этом периоде, но повреждения были чрезвычайно велики (это признают и русские, и немецкие источники) – корабль теряет мачту, горит, входит в неуправляемые циркуляции… То есть за 35 минут боя русские крейсера добились заметно лучшего результата, нежели это удалось «Роону». К сожалению, мы не знаем, когда прекратили огонь «Адмирал Макаров» и «Богатырь», чтобы сделать выводы по времени огневого воздействия на «Альбатрос», но вероятно, что они прекратили огонь где-то в промежутке между 08.45 и 09.00, то есть когда «Альбатрос» вошел в шведские территориальные воды. В принципе, эти крейсера могли перестать стрелять и в 08.45, когда увидели, что на «Альбатросе» спустили флаг – вне всякого сомнения, мы никогда не узнаем, спускали ли флаг на германском крейсере или нет, но здесь важно не то, что произошло на самом деле, а то, что показалось русским морякам.
Поэтому, говоря о «полуторачасовом» расстреле «Альбатроса», неплохо было бы отметить, что решающие повреждения кораблю были нанесены в течение 35 минут (в период с 08.10 до 08.45) тремя русскими крейсерами («Баян» к ним присоединялся всего на 10 минут).
Какова была дистанция боя? Вероятнее всего, что в момент, когда «Адмирал Макаров» перенес огонь на «Альбатрос», расстояние между ними было порядка 40 кабельтов, возможно, чуть больше, а до «Богатыря» и «Олега» - еще больше, и это при видимости 5 миль. Правда следует отметить, что «по дороге» к Готланду она улучшалась. При этом русские крейсера не подходили к «Альбатросу» ближе 3 миль: это следует из отчета капитана 2-го ранга, князя М.Б. Черкасова, сообщавшего в ответ на запрос начальника Морского генерального штаба А.И. Русина:
«Крейсера не подходили к «Альбатросу» ближе трех миль во все время боя, опасаясь минных выстрелов»
От себя добавим, что сократить дистанцию до 30 кбт. русские крейсера могли только к концу боя, потому что, вообще говоря, «Альбатрос» практически не уступал им в скорости. А к этому моменту дальнейшее сближение уже не имело большого смысла – «Аугсбург» хорошо наблюдался и был сильно поврежден.
В этом эпизоде боя русские крейсера обстреливали еще немецкие миноносцы. Но следует понимать, что обстрел этот велся из 75-мм орудий, причем, когда более крупные калибры стреляли по "Аугсбургу". Иными словами, система управления огнем в этот момент "работала" по германскому легкому крейсеру, а противоминная артиллерия стреляла "на глазок" - разумеется, результативность такого огня не могла быть высокой.
Если в «Альбатрос» попало 12 или около того восьмидюймовых снарядов, то почему небольшой (полное водоизмещение 2 506 т) германский минный заградитель не разнесло в клочки? Увы, в этом в который уже раз виноваты русские снаряды. Дело в том, что российский флот в русско-японскую войну использовал облегченные снаряды весом 87,8 кг и послевоенные крейсера типа «Адмирал Макаров», строившиеся по образу и подобию порт-артурского «Баяна», имели и устаревшие 203-мм/45 орудия, и подачные механизмы, рассчитанные на облегченные снаряды. И вот в то время, как на вооружение линкоров-додредноутов типов «Андрей Первозванный» и «Иоанн Златоуст», а также броненосного крейсера «Рюрик» поступали очень мощные 203-мм/50 пушки, стрелявшие 112,2 кг фугасными снарядами, несущими 14,1 кг тринитротолуола, «Баянам» приходилось довольствоваться 87,8 кг снарядами с 9,3 кг взрывчатки. Если вспомнить, что, например, британские шестидюймовые фугасные снаряды несли 6 кг ВВ, то напрашивается вывод – 203-мм снаряды «Адмирала Макарова» и «Баяна» по своей боевой мощи занимали промежуточное положение между шестидюймовыми и «нормальными» восьмидюймовыми снарядами. Отсюда, собственно, и «промежуточный» результат их огневого воздействия по «Альбатросу».
Почему автор настоящей статьи «по минутам» разбирал маневрирование кораблей И. Карфа и М.К. Бахирева до возобновления огня по «Альбатросу» (примерно 08.10), но ничего не написал об их дальнейшем движении? Дело в том, что в период 08.10 – 08.45 никаких тактических изысков не было – «Альбатрос» на полной скорости бежал к Готланду, а русские крейсера на полной скорости его догоняли. А вот маневрирование кораблей в последней фазе боя (примерно с 08.45) совершенно не поддается реконструкции. Согласно германской схеме под ред. Г. Ролльмана, русские крейсера (причем все четыре) нагло вторглись вслед за «Аугсбургом» в территориальные шведские воды и добивали его уже там. Согласно русской схемы маневрирования, они попросту отрезали «Аугсбургу» все выходы из шведских тервод («Баян» - с юга, «Адмирал Макаров» - с востока, а «Богатырь» и «Олег» - с севера) и расстреливали его, не нарушая суверенитет Швеции – разве только снаряды залетали.
Кто прав? Вне всякого сомнения, немцам было бы выгодно представить дело так, что русские вторгались в территориальные воды Швеции, даже если этого на самом деле не было. И наоборот – русским имело смысл всячески открещиваться от нарушения шведского суверенитета, если таковой на самом деле имел место быть. Это не вопрос честности рапортов, это вопрос политики, а в ней, как известно, все средства хороши. Тем не менее, русская версия событий представляется более достоверной, и вот почему. Если бы русские корабли действительно вошли в терводы, им не составило бы труда сблизиться с выбросившимся на камни «Альбатросом» и рассмотреть его во всех подробностях. Но в этом случае последующая отправка к германскому минзагу подводной лодки «для выяснения» теряло всякий смысл – однако подводная лодка была послана, причем – согласно пожеланию М.К. Бахирева. В своем рапорте русский командующий указывает:
"Убедившись, что "Альбатрос" сильно подбит и выбросился на берег, я донес телеграммой:" После боя, получив повреждения, неприятельский крейсер выбросился на берег по остовую сторону о. Готланд, за маяком Эстергарн. Считаю полезным выслать подводную лодку к месту аварии".
А почему, собственно, русским было не нарушить суверенитет Швеции, не вломиться в ее территориальные воды и совершенно не уничтожить «Альбатрос»? То, что М.К. Бахирев не сделал этого, ставится ему в вину многими исследователями. Обычно при этом ссылаются на немцев, уважавших территориальное право других стран лишь тогда, когда им было это выгодно. Очень образно и эмоционально высказался по этому вопросу А.Г. Больных:
«Разговоры о каком-то там нейтралитете — не более чем фиговый листок. Нейтралитет уважается тогда, когда это выгодно. Вспомните историю уничтожения «Дрездена». Немцы плевали на чилийский нейтралитет, пока не прибыла британская эскадра. Тут уже Людеке превратился в поборника чистоты международных законов. Но совершенно прав был Люс, который заявил: «Мое дело уничтожить противника, а в тонкостях законов пусть разбираются дипломаты». Бахирев не посмел сказать так, снова продемонстрировав трусость и безволие высшего командного состава русского флота».
Но следует понимать, что данный вопрос много глубже, чем может показаться на первый взгляд, и никак не может рассматриваться исключительно в рамках «решительности» или «безволия». Процитируем фрагмент монографии Д.Ю. Козлова, посвященной Мемельской операции, относящийся к началу Первой мировой войны:
«Вышестоящее командование не уставало напоминать балтийскому командованию, что его главной задачей является недопущение прорыва превосходящих германских морских сил в восточную часть Финского залива… … и требовало оградить флот от малейшего риска и сохранить его для решающего сражения на центральной минно-артиллерийской позиции. Впрочем, столь пристальное внимание ставки было инициировано самим командующим балтийским флотом фон Эссеном, который в первые дни войны, по собственной инициативе едва не спровоцировал войну с нейтральной Швецией. Верховный командующий, успевший пресечь эскападу Николая Оттовича буквально в последний момент, счел действия адмирала «вызывающим актом и незаслуженным оскорблением шведов, лояльно относящихся к России».
К сожалению, автор настоящей статьи не разобрался, что же за «эскапада» Николая Оттовича имелась ввиду, но дело в том, что после такого «афронта» моряки вполне могли получить приказ в официальном или неофициальном порядке: «Нейтралитета Швеции ни в каком случае не нарушать!». И если они такое указание получили, то, конечно, обязаны были его выполнять. В то же время у германских или английских моряков вполне могли быть совершенно иные приказы, или же вовсе никаких приказов, что развязывало им руки. Иными словами, сегодня мы не имеем полной информации о данном вопросе, не знаем, какие указания были у М.К. Бахирева и, соответственно, не можем выносить суждения на этот счет.
Единственно, что мы можем утверждать точно, так это то, что «Готландский инцидент» не повлек за собой серьезных политических последствий – дипломаты России сработали хорошо и шведская Корона была полностью удовлетворена русскими объяснениями. Весьма иронично об этом писал А.К. Вейс:
«… да и то мы так увлеклись стрельбой, что не заметили, что «Альбатрос» вошел в район шведских вод, и несколько наших снарядов чуть не попало в остров Готланд. Впоследствии из этого вышла целая переписка со шведским правительством, чуть не произошел дипломатический разрыв. Но, в конце концов, все как-то уладили: приплели здесь туман и всякие неизбежные на море случайности. Одним словом вышло так, что чуть ли не сама Швеция во всем этом оказалась виновата, так как их остров Готланд в данный момент не только стоял не на месте, но вдобавок полез сам на наши выстрелы.»
Итак, завершая описание первого эпизода боя у Готланда, мы приходим к выводу, что русского командующего совершенно не в чем упрекнуть. Говорить о том, что М.К. Бахирев» не стал решительно сближаться с немецкими кораблями, а «затеял сложное маневрирование», нельзя, потому что его корабли все время шли либо наперерез курсу вражеского минного заградителя, либо же догоняли его на параллельном курсе (исключение – обход дымов 2-ой полубригадой крейсеров). То есть М.К. Бахирев как раз и сделал все, чтобы как можно быстрее сблизиться с неприятелем, а воспрепятствовал этому тот факт, что немцы превосходили его корабли в скорости и даже «Альбатрос», развивая до 20 уз., практически не уступал в этом русским крейсерам. Формально, конечно, крейсера типа «Богатырь» могли идти 23 уз, но на практике «Олег» столько не развивал. Русские артиллеристы продемонстрировали отличное владение материальной частью, выдав «на-гора» хороший процент попаданий. М.К. Бахирев в этом эпизоде боя принял немного решений, но ни одно из них нельзя признать ошибочным. То, что он не приказал сосредоточить огонь на идущих в атаку вражеских миноносцах, но продолжал преследовать «Аугсбург», концентрируя на нем огонь 203-мм и 152-м орудий, следует считать не только верным, но и смелым поступком командира. Шансов уничтожить «Аугсбург» у М.К. Бахирева практически не было, разве только случайным и очень удачным попаданием сбить ему ход: русский командующий попытался реализовать эту возможность – не его вина, что чуда не случилось.
В целом же можно констатировать, что ни 1-ая бригада крейсеров, ни ее адмирал за свои действия не заслужили никакого упрека. Однако теперь русские корабли ждала встреча с броненосным крейсером «Роон».
Продолжение следует...
Автор: Андрей из Челябинска

Статьи из этой серии:

Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 1
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 2
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 3. Крейсера открыли огонь
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 4. Отступление Карфа