Захочет ли вернуться в Россию сбитый советский лётчик, о котором ничего не было слышно 30 лет? - «Политика»

И соблаговолит ли Россия принять «одного из пропавших» своих сыновей? Назовём его Александр. Имя, как имя. Говорят, греческое. Но куда более популярное в российских широтах, чем Ваня. О том, что он нашёлся спустя 31 год, уже после того, как на его возвращение перестали надеяться родные и близкие, как ушли из жизни многие дорогие ему люди, сообщил РИА «Новости» глава Союза десантников РФ, Герой Советского Союза генерал-полковник Валерий Александрович Востротин. Кто этот человек? Советский лётчик. Был сбит. Ранен. Сутки беспамятства. Годы в плену. Сначала в кандалах и с конвоирами. Затем с конвоирами, но без кандалов. С каждым днём, с каждым месяцем и годом плен становился всё более и более условным. Поначалу, как это всегда бывает, Саша был «свой среди чужих». И окружавшие люди, разговаривавшие на непонятном языке, были ему чужаками. Но грани стирались. Наступил день, когда он стал практически неотличим от них. Так бывает. Так действительно случается. И этот случай не единичен. Информацией о настоящем имени советского лётчика, оставшемся в песках Афганистана, где затеянные тогдашним руководством СССР боевые действия проходили с 1979 по 1989 год, порадовать мы не можем. Она конфиденциальна. Это понятно. Мало ли «Александров» осталось в Афганистане? Живыми, действительно, единицы. Мёртвыми? 14 453 человека — таковы безвозвратные потери Советского Союза. В эту цифру, конечно же, не входят те, кто впоследствии мучительно умирал от полученных на войне увечий и ран. Не вошли в неё и те, кто, вернувшись, не сумел найти себя на «гражданке», а затем погибал, продемонстрировав приобретённые навыки на полях сражений «братвы» в 90-е годы. Так зачем же давать кому-то надежду заранее? А точнее, зачем у кого-то заранее её отнимать? Ведь за 10 лет войны было сбито 125 самолётов Военно-Воздушных сил СССР. И далеко не все сбитые лётчики вернулись живыми. Скажем больше: не все вернулись даже в цинковых гробах. Что удивительно? Война закончилась десятилетия назад. Военнослужащие, вынужденно оказавшиеся в плену, в большинстве своём дали о себе знать. Почему? Тот, кто хотел, изыскал канал связи, нашёл возможность. Но были и другие — те, для кого Афган стал второй родиной. Вот лишь несколько историй тех, кто остался в Афганистане добровольно, сделав свой выбор и… аргументировано обосновав его. Сергей Краснопёров Он родился в городе Кургане, на Урале, в 1965 году. До войны был простым парнем, как обычно, с большими планами на жизнь. Повестка в военкомат пришла в 1983-м, когда исполнить свой интернациональный долг в Афганистане считалось всё ещё почётно. Знал ли он, что 2 года службы покажутся ему адом? И речь не только о том, что война — это смерть, кровь и боль. Главной болью Сергея оказались отношения с его сослуживцами. Всё дело в том, что в жизни бывает… как-то иначе, чем в фильме «9 рота». Никакого братства. Сплошные издёвки и неуставной садизм. Именно непростые отношения с другими военнослужащими подтолкнули его к тому, что на официальном языке называют «переход на сторону врага». Как оказалось, жизнь есть и в Афганистане. Он встретил девушку, на которой женился. Родились дети. Шло время. И безымянный кишлак, расположенный в 20 км от Чагчарана, стал его домом. Сегодня, разменяв шестой десяток, Сергей по здешним меркам является не просто преуспевающим, но и уважаемым человеком. Никто не называет его чужаком. У него собственный автомобиль и два мотоцикла. Чем занимается? Много чем. В основном — дорожным строительством. Полезное и опасное, знаете ли, дело, в гористой афганской местности. Бахретдин Хакимов Он старше Сергея. И был отправлен в Афганистан в числе первых воинов-интернационалистов. В этом году Бахретдину исполнится 57 лет. Подробностей из своей прошлой жизни он не помнит или… не хочет помнить? Говорят, его тяжело ранило в голову недалеко от провинции Герат. Был обнаружен местными, которые сперва хотели похоронить, а затем, нащупав пульс, приютили и выходили советского солдата. Ранение (равно как и отсутствие должного лечения) бесследно не прошло. Разговаривать с Бахретдином на русском — дело сложное. Языка он практически не помнит. Что же помнит? Офицер разведки. Можно ли ему верить? При желании. Где живёт? В маленькой комнатушке… в «Музее Джихада». Что делает? Сторожит да читает Коран. Николай Быстров Русский парень оказался в плену в 1982 году. Подробности, о которых он рассказал автору книги «Навсегда в плену» Алексею Николаеву (фотоматериалы данного издания использованы при подготовке этой статьи), далеки от героических. Во время привала «деды» отправили «салагу» за «припасами», а он ­— возьми да и попади под обстрел «духов». 18-летнего подранка моджахеды вначале хотели добить, потом пожалели, отправили на базу, где молодого человека ожидала встреча с легендарным Ахмад Шахом Масудом, известным также своим прозвищем Панджшерский лев. В 1992-1996 годах этот человек будет являться министром обороны Афганистана. А на момент встречи с Николаем был полевым командиром, который взял парня в услужение. После того, как Николай принял ислам, Ахмад сделал его своим личным телохранителем. Домой в Краснодарский край Николай вернётся только на излёте 90-х, незадолго до гибели Шах-Масуда. Вернётся вместе с семьёй, в которой будут подрастать два сына и дочь. Юрий Степанов Обидно, когда убивают или берут в плен в самом конце войны. Юра оказался в плену, когда до вывода войск оставались считанные месяцы. Все считали его погибшим, а он встретил на чужой земле свою судьбу и с возвращением на Родину, которое состоялось лишь в 1996 году, не спешил. Как Сашка и Генка стали Ахмадом и Негмамадом Да, в общем-то, всё также. Один из них был прописан в Луганской, другой в Донецкой области. Оба «срочники». Героически сложить голову за Родину на чужой земле никто не спешил. В плен попали 35 лет назад в 1983-м. Первый в результате полученных в бою ранений стал калекой — и без посторонней помощи ему передвигаться очень тяжело. Второй работает, хотя возраст, считай, уже почтенный. Кем? Таксует на просторах бескрайней афганской земли. Оба, что характерно, приняли Ислам, найдя в нём утешение и путь к сближению с местным населением. Много ли невозвращенцев? Речь о тех русских парнях, которые остались на афганской земле добровольно. Если верить официальной статистике — около двух десятков человек. Стоит ли и можно ли их осуждать за принятие ислама, верную службу афганским полевым командирам, которых мы считаем террористами и убийцами? Верующим отвечу фразой из Библии: «Не судите и не судимы будете». Неверующим пожелаю никогда не оказаться в тех предлагаемых обстоятельствах, в которых оказались эти люди. Быть может, именно поэтому обнаруженный советский лётчик, которого мы назвали Александром, вот уже 31 года не спешит на Родину? И осталась ли она для него Родиной, если — не будем лукавить! — той страны больше нет. И захочет ли признавать его Российская Федерация своим гражданином — большой-пребольшой вопрос. Где родился Александр? В Киеве? В Минске? В Риге? Во Фрунзе? Как вернуться в Россию? Я не был в плену. Не воевал. Судьба занесла меня, русского, не в афганскую пустыню, а в одну из бывших республик Советского Союза ещё до того, как «Трое из Беловежской пущи» после совместного распития спиртных напитков подписали моей стране приговор 21 декабря 1991 года. В «День Х», 5 января 1992 года, когда, согласно договорам, заключённым между республиками бывшего СССР, люди становились гражданами тех новоявленных государственных образований, в которых они оказались, я, 13-летний, был, увы, не в России. И я знаю не понаслышке, что возвращение на Родину русского человека (даже если он хочет вернуться в Россию и мечтает об этом) это… невообразимо сложный и во всех отношениях мучительный квест. Его неотъемлемыми составляющими являются сотни формальностей и процедур, миллионы справок, экзаменов, проверок. И, несмотря на то, что российский паспорт был мною получен ровно 4 года назад, этот процесс возвращения в страну, которую ты считаешь своим домом, всё ещё не завершён. Процесс обмена различных второстепенных документов, полученных в стране вынужденно-временного пребывания, всё ещё идёт. Так надо. Такие процедуры (унизительно-сложные) определило для нас наше правительство. И в компетентных инстанциях на Родине, такое ощущение, что никого не ждут. Здесь вам, братья, не Израиль, где гражданство тебе выдадут чуть ли не в аэропорту и помогут устроиться в жизни. Здесь, ребята, у нас по серьёзному. Для тех, у кого нервы – стальные канаты. Чтобы всё сложилось и мы смогли написать позитивный репортаж о том, как сын вернулся в объятия Родины-Матери, надо ответить всего на 2 вопроса: Нужна ли Родина-Мать Александру или в Афганистане у него дом и семья? Нужен ли он Родине-Матери? Или по возвращении у воина-интернационалиста всё будет так, как у сотен тысяч русских, которые разбросаны по странам бывшего СССР. Очереди в ФМС, доказывание, что ты не афганский верблюд, хождения по инстанциям, восстановление или обмен документов. Аннулирование гражданства в связи со сбоем в системе «Российский паспорт». Справки. Взятки. Нотариальные конторы. Снова справки. Снова экзамены. Опять взятки. Снова каменные лица госслужащих. «Извините, вы не знаете, где тут сдаются в плен?!» — того и гляди раздастся крик в одной из очередей. Если всё будет так, то — кто знает? — может, летчик-герой возьмёт и купит билет до Кабула? Вдруг, там русскому человеку попроще будет доживать свой век?