Почему Путин резко закрыл авиасообщение с Грузией - «Новости Дня»

Приостановив с 8 июля прямое авиасообщение между Россией и Грузией, Москва в очередной раз продемонстрировала умение находить точечные, но весьма болезненные ответы на внешнеполитические вызовы. Учитывая, что в этом году российские туристы обеспечили самый большой турпоток закавказской республике, его перекрытие, причем в разгар сезона, обещает крайне неприятные последствия для грузинской экономики. Однако пока экономисты азартно подсчитывают грядущие потери Тбилиси — в миллиардах долларов и процентах ВВП, эксперты в сфере политики не менее увлеченно задним числом пытаются объяснить причины, по которым Кремль пошел на этот шаг. Стоит признать, что второе, пожалуй, даже более увлекательно, чем первое. Несмотря на то что непредсказуемые, нестандартные и ассиметричные внешнеполитические решения уже стали визитной карточкой современной России, ее руководству в очередной раз удалось удивить очень и очень многих. Причина в том, что Москва обычно проявляет феноменальную выдержку и сдержанность на международной арене. По этому поводу в адрес Кремля регулярно звучат обвинения в беззубости и вопиющей мягкотелости при русофобских выходках за рубежом. В то же время подобная критика все менее эффективна, поскольку российское общество убедилось: те самые «мягкие» меры Москвы в итоге оказываются очень чувствительными для соответствующих государств, как, например, в случае с республиками Прибалтики, которым Россия последовательно и неуклонно перекрывает транзит. Да и история со сбитым турками российским бомбардировщиком стала крайне показательной: «слабый ответ» Кремля, вызвавший тогда бурю возмущения в немалой части общества, в итоге оказался наиболее эффективным и обеспечил России стратегический выигрыш. Именно поэтому указ Путина о прекращении авиасообщения с Грузией оказался сюрпризом и куда более резким шагом, нежели все привыкли ожидать от Москвы при антироссийских инцидентах на постсоветском пространстве. Это даже повлекло за собой некоторое количество предположений от уважаемых экспертов, что Кремль поддался эмоциям и реакция оказалась жестче, чем того заслуживала ситуация. Идея об эмоциональной подоплеке указа Путина выглядит откровенно неубедительно. Но тем актуальнее становится вопрос об истинных причинах, лежащих в основе президентского решения. Представляется, что главных — две. Первая носит актуально-политический характер и касается сути произошедшего. А вот вторая касается долгосрочной стратегии России на постсоветском пространстве и призвана служить предупреждением куда более широкому кругу стран. Итак, по очереди. При всей отвратительности случившегося антироссийская комбинация была разыграна главным образом в интересах внутренней грузинской политики. Российская делегация и наша страна в целом были использованы в качестве карточного болвана местными элитами в своих разборках, которые большинству людей в России неизвестны. Да и совершенно неинтересны. У властей Грузии, которые официально принимали сессию Межпарламентской ассамблеи православия, была возможность сгладить ситуацию, переложив ответственность на оппонентов, которые в своих политических целях устроили безобразную провокацию, и принеся за них извинения. Вместо этого последовало резонансное заявление президента республики Саломе Зурабишвили: «Россия — наш враг и оккупант. Управляемая ею пятая колонна, возможно, сегодня может быть более опасной, чем открытая агрессия. Я хотела бы еще раз сказать, что раскол страны и общества и внутреннее противостояние никому не идут на руку, кроме России, и сегодня это ее самое опытное оружие». Таким образом, грузинское государство просто солидаризировалось с агрессивными радикалами-русофобами. А посему вполне закономерно, что Грузия как таковая стала объектом ответных мер Москвы. Тем более что речь идет о российских гражданах, чья безопасность очевидным образом находится под угрозой в стране, официально озвучившей процитированную позицию. Однако решение Путина имеет еще один, пожалуй, даже более важный и глубокий аспект. Тринадцать лет назад именно Грузия (на пару с Молдовой) стала первой страной, к которой Москва официально применила рестрикции как инструмент своей внешней политики. Речь о приснопамятном запрете на поставки грузинских вин в Россию. Выбор был неслучаен. В отличие от многих других стран (той же Прибалтики или Украины) грузинская зависимость от России была практически односторонней. У Тбилиси не было почти ничего ценного, чем он бы мог шантажировать Москву и давить на нее. Однако это ничуть не мешало Грузии вести себя с апломбом и проводить вызывающе антироссийскую политику. Неудивительно, что закавказской республике была предоставлена возможность испить эту чашу до дна. Российско-грузинские отношения, как известно, тогда продолжили ухудшаться и достигли критической точки в августе 2008 года. Однако после нескольких лет почти тотальной заморозки началось постепенное потепление. С 2013-го на российские прилавки стало возвращаться грузинское вино, укреплялись экономические связи и рос товарооборот, восстанавливались общественно-политические коммуникации, хотя до возобновления дипотношений дело не дошло. Ну а в последние годы Грузия стала резко набирать популярность среди россиян как туристическое направление. В результате провокации многолетние усилия оказались обнулены, причем для маленькой и бедной республики это действительно грозит очень серьезными проблемами. Похоже, грузинские элиты рассчитывали на привычное долготерпение и сдержанность Москвы, которая, не желая терять достигнутый прогресс в двухсторонних отношениях, ограничится выражением глубокой озабоченности или иным формальным ритуалом. Однако, как и в 2006 году, они ошиблись. Вместо этого Грузии, похоже, предназначено вновь стать первопроходцем на новом витке уроков, которые Россия преподает ряду стран, никак не способных привести в соответствие представления о себе со своими реальными возможностями и геополитическим статусом. Впрочем, для Москвы все произошедшее также позволило сделать важные выводы, что в очередной раз подтвердило принципиально большую эффективность кнута по сравнению с пряником в отношениях с некоторыми соседями.