Хабаровский расстрел – тревожный симптом для российского общества - «Военные действия»

Какие ассоциации возникают у вас при упоминании слова «терроризм»? Готов поспорить, что у большинства россиян перед мысленным взором возникают мрачные бородачи из ближневосточных группировок вроде ИГИЛ*.
И на то есть свои причины, однако нужно признать, что в последнее время наше общество в известной мере «зациклилось» на отдельной разновидности террористической угрозы и перестало воспринимать всерьез остальные.

Нечто невообразимое произошло 21 апреля в Хабаровске. Там 17-летний подросток Антон Конев ворвался с пистолетом и карабином в приемную ФСБ и устроил там стрельбу. От пуль юного отморозка погибли два человека – сотрудник спецслужбы и гражданский переводчик, еще один из посетителей приемной получил тяжелое ранение. Сам стрелок погиб, по сути дела, по случайности – в него рикошетом попала собственная пуля.

Практически сразу после совершения преступления силовикам стало известно о том, что оружие, из которого стрелял Конев, принадлежало хабаровскому стрелковому клубу «Хаммер». Позже в клубе найдут труп инструктора по стрельбе с семью пулевыми ранениями и выяснят, что из хаммеровской «оружейки» пропала 31 единица огнестрельного оружия.
Еще позже в СМИ появится информация о том, что все похищенное оружие найдено. А также о том, что Антон Конев являлся членом неонацистской группировки «Штольц», боевики которой уже попадали в поле зрения правоохранительных органов и совершали правонарушения, но почему-то так и не были привлечены к уголовной ответственности.

По данным прессы, Конев хвастался перед однокурсниками тем, что носил холодное оружие, участвовал в избиениях людей и мог достать «огнестрел». На его странице в соцсетях были размещены видеоролики, на которых люди в масках и камуфляже занимались боевой подготовкой. Но, несмотря на все это, он так и не был остановлен и смог спокойно завладеть оружием и совершить жестокое преступление.

Был бы Конев, выражаясь интернет-языком, «психом-одиночкой», это многое бы объяснило – «просчитывать» таковых крайне сложно. Но нет. Антон входил даже не просто в молодежную группировку, он был членом масштабного неформального движения, насчитывающего тысячи членов по всей России.

Достаточно вбить в строку поиска «Вконтакте» ключевое слово «скинхед» - и он выдаст вам более 3 тысяч интернет-сообществ, в которые входят десятки тысяч участников.

Поисковый запрос «национал-социалист» в том же «Вконтакте» выдает более 200 групп и опять-таки – многотысячную армию поклонников ультраправой идеологии.

Российские неонацисты, ничего не стесняясь, иллюстрируют свои сообщества официально запрещенными свастиками, рунами, знаками «мертвая голова», портретами Адольфа Гитлера, гербами и знаменами Третьего Рейха.

Тысячи молодых людей, у которых на странице в строке «город» стоит Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск или Калининград, открыто поддерживают бандеровцев на Украине, лайкают картинки со сценами уничтожения гитлеровцами советских граждан, восхищаются «Правым сектором»*.

И если кто-то думает, что поклонники Гитлера или фанаты Яроша - просто «заблудшие души», которые не понимают, о чем пишут, то он сильно заблуждается. Что юнцы, что убеленные сединами «заслуженные» нацисты с удовольствием лайкают фотографии людей, заживо сожженных в Одессе и погибших под ракетно-бомбовыми ударами в Донбассе, фотографии гор человеческих останков в нацистских концлагерях, улыбающихся эсэсовцев.

Они все прекрасно знают. Они банально поддерживают убийства и пытки. Они – такие же, как и те, кто пытал и убивал советских военнопленных в годы Великой Отечественной.

Но в российском обществе за ними почему-то наблюдают, «спустя рукава». Работа правоохранителей даже по статьям законодательства, посвященным борьбе с нацистской символикой, порою превращаются в издевательскую профанацию.

Сотрудники МВД, прокуратуры и судов время от времени наказывают антифашистов за публикацию карикатур Кукрыниксов, а буддистов – за изображение стилизованных свастик. Реальная же борьба с нацизмом, судя по группам во «Вконтакте», с российскими «добровольцами» в составе украинского нацистского полка «Азов» и, в конец концов, по хабаровской трагедии, - мягко говоря, недостаточна.

Причем вера в то, что ситуацию можно исправить лишь при помощи отдельных уголовных дел и административных штрафов – в корне ошибочна. Для того чтобы добиться победы в борьбе с тем, что историки называют «коричневой чумой», необходим комплексный подход.

Во-первых, наказание за экстремистские проявления должно стать для радикалов неотвратимым.

Во-вторых, о проблеме необходимо говорить, и говорить публично – так, чтобы доморощенные наци утратили всякий налет таинственности и мрачного романтизма, а воспринимаясь обществом как те, кем они и являются – пусть и социально опасными, но недоумками.

В-третьи, в школы и детские сады должно вернуться нормальное патриотическое воспитание с фильмами и книгами о Великой Отечественной войне.

Ну и, наконец, в-четвертых, государство обязано научиться само давать ответы на непростые вопросы, на которых сегодня спекулируют ультраправые. Например, организация «Штольц», в которой состоял Антон Конев, провозглашала своей целью борьбу за нравственность и противодействие ЛГБТ-сообществу.

А проблема двойных стандартов в данной сфере у нас действительно существует. С одной стороны, государство принимает законы о запрете деструктивной пропаганды несовершеннолетним, а с другой – прямо по ТВ у нас порою идет такое, от чего стошнить может даже людей с крепкой психикой.

Четко определив границу дозволенного в вопросах общественной морали и жестко пресекая попытки эту границу нарушить, государство способно лишить вожаков ультраправых повода для спекуляции и предотвратить возникновение инцидентов, аналогичных хабаровскому.

Ловля антифашистов с антикварами, ровно, как и борьба с последствиями деятельности неонацистов, принципиально проблему не решат. А это – уже опасно. Те, кто свергали законную власть в Киеве, и сегодня дружно зигуют в строю национальной гвардии Украины – тоже когда-то начинали, как небольшие полуподпольные группировки бритоголовых, которые никто не воспринимал всерьез.