Проигравшая Европа заплатит репарации Сирии. Если успеет

Здесь интересна не только Сирия, но еще и логика постепенно выстраивающейся новой схемы международных отношений, в которой все меньше места эмоциям уходящей эпохи типа «а по какому моральному праву?» или «а кто они такие?» Они — то есть в данном случае китайцы — именно такие. Они так думают и так действуют. И правильно делают.

Это не помощь, это выгодно

Нет ничего случайного в том, что мелькнувшая еще прошлым летом информация о двух миллиардах всплыла сейчас снова, в рассчитанной на зарубежного читателя публикации англоязычной China Daily. Одновременно появилось интервью агентству «Синьхуа» посла Китая в Дамаске. Посол говорит об инвестициях (его словами — «помощи») в медицинскую отрасль Сирии. Ключевая фраза — «Я считаю, что уже пора сфокусировать все усилия на развитии и восстановлении Сирии».

Итак, «уже пора». То есть перед нами декларация намерений одной из мировых сверхдержав начать экономическое освоение страны, где даже война еще далека от полного завершения.

Довольно неожиданный источник — норвежское издание — перечисляет страны, у которых уже есть подписанные с Дамаском документы о намерениях в Сирии. Это Россия (восстановление нефтегазовой отрасли), Иран (электроснабжение), Индия (сталелитейная отрасль). Во всех трех случаях речь идет о суммах в пределах миллиарда. Теперь вот и Китай с его двумя миллиардами.

Давайте посмотрим на подсчеты того, сколько всего денег потребуется Сирии в целом. Пока они крутятся вокруг суммы в 200 миллиардов (кстати, их приводит и китайская публикация, напомнившая нам о тех самых двух миллиардах). Оценки базируются, скорее, на подсчетах разрушений, чем на планах развития. То есть чтобы просто «вернуть все как было», потребуются те самые плюс-минус 200 миллиардов. У России столько свободных денег нет.

Хотя не стоит забывать, что речь идет вовсе не о благотворительности. Сирия благодаря нам (и Ирану, и китайской дипломатической поддержке) живет, у нее есть бюджет, из которого будут оплачены первые проекты. Увидев, что в стране развернулась инвестиционная активность, этим заинтересуются далеко не только арабские соседи, до того помогавшие свержению Башара Асада. В общем, Сирия — очень привлекательное место для инвестиций. И выиграют там те, кто строит конкретные планы сегодня, когда война еще не закончена.

Не говоря о том, что войны заканчиваются намного быстрее, если проигравшая сторона видит, что на освобожденных территориях уже началась инвестиционная активность.

Запад никто ни о чем не спрашивает

Мы ведем разговор далеко не только о том, кто будет работать с Сирией и кому это окажется выгодно. Перед нами тенденция, сводящаяся к новой логике мирового развития.

Дело в том, что разговор на тему «кто инвестирует в Сирию» ведется уже некоторое время. Понятно, что не с американцами, которые до сих пор не могут решить — уйти ли из Сирии совсем или оторвать от нее кусок на северо-востоке, на границах с Ираком и Турцией, и там всячески вредить двум упомянутым «союзникам». Но ведь еще есть европейцы.

По имеющимся данным, представители Москвы иногда затрагивают в беседах с коллегами из ЕС вопрос о том, кто заплатит за разрушенную Сирию и кто на этом выиграет. Напомним еще раз: Россия этот инвестиционный процесс просто физически не смогла бы монополизировать.

В ответ — буря эмоций. С одной стороны, множество европейских правительств привыкли высказывать всякий бред типа «время Асада кончилось, он должен уйти». Им уже неудобно говорить что-то другое. Они также участвовали в сомнительной военной активности так называемой американской коалиции, которая непонятно с кем и за что воевала и получила непонятно что.

Но, с другой-то стороны, чья проблема — сирийские и прочие беженцы? Они наводнили именно Европу и вызвали политические сдвиги в нескольких странах, где власти неосторожно попытались навязать населению идею о том, что миллионы беженцев — это хорошо. Инвестиции в Сирию как минимум помогут вернуть туда из Европы людей. Хорошо, деньги будут российскими, иранскими или китайскими — запутавшимся в ценностях и декларациях европейцам это все равно выгодно. Однако какую роль они тогда будут играть в стране и регионе? Выходит, что никакую.

И европейцы попросту дергаются и впадают в истерику, слыша, что кто-то другой уже говорит о двух или двухстах миллиардах.

Здесь мы видим картину другого мира, не такого, как прежде. Западная его часть впадает в паралич из-за того, что глобальный бизнес для них слишком часто связан с борьбой за глобальное политическое превосходство — не отличишь, не оторвешь одно от другого. А остальной мир, и прежде всего Китай, действуют по другой логике.

Вот большая статья о том, как китайский бизнес меняет ситуацию на Карибах. А вот публикация о ходе строительства крупного порта в Намибии, о том, как туда прибыли китайские портовые краны, каждый по 70 метров высотой. Все эти проекты эпоху назад казались сомнительными, политически опасными, а сегодня получается, что они выгодны. Да даже и культура: мы-то можем подумать, что продвижение своей культуры — это такой затратный политический проект. А сегодня выясняется, что за 2017 год Китай экспортировал «культурной продукции» (не только кино) на 88 миллиардов долларов, импортировав только на 9 миллиардов. Везде железная экономическая логика.

Более того, в этой логике часто не прослеживается даже борьба Запада с Востоком, которая, как кому-то казалось, была сердцевиной мирового развития. Та же война в Сирии — это мы боремся с Западом за моральное и прочее превосходство? Кто-то думает, что да. Но посмотрите хотя бы на недавнюю коллизию вокруг расположенных в Индийском океане Мальдив, где сталкиваются интересы Китая и Индии, то есть новых держав, оттесняющих Запад. Где в этой истории Запад? Мы входим в мир, где перетягивание каната будет между Индией и Китаем и прочими, а что по этому поводу думает какая-то Америка или Европа, или тем более, допустим, Австралия, вообще уже никого не волнует.

Начнем с частностей — с двух миллиардов долларов. Это та сумма будущих китайских инвестиций в Сирию, которая на сегодняшний день известна как нечто конкретное. Речь идет о проекте создания в этой стране промышленных парков. Здесь интересна не только Сирия, но еще и логика постепенно выстраивающейся новой схемы международных отношений, в которой все меньше места эмоциям уходящей эпохи типа «а по какому моральному праву?» или «а кто они такие?» Они — то есть в данном случае китайцы — именно такие. Они так думают и так действуют. И правильно делают. Это не помощь, это выгодно Нет ничего случайного в том, что мелькнувшая еще прошлым летом информация о двух миллиардах всплыла сейчас снова, в рассчитанной на зарубежного читателя публикации англоязычной China Daily. Одновременно появилось интервью агентству «Синьхуа» посла Китая в Дамаске. Посол говорит об инвестициях (его словами — «помощи») в медицинскую отрасль Сирии. Ключевая фраза — «Я считаю, что уже пора сфокусировать все усилия на развитии и восстановлении Сирии». Итак, «уже пора». То есть перед нами декларация намерений одной из мировых сверхдержав начать экономическое освоение страны, где даже война еще далека от полного завершения. Довольно неожиданный источник — норвежское издание — перечисляет страны, у которых уже есть подписанные с Дамаском документы о намерениях в Сирии. Это Россия (восстановление нефтегазовой отрасли), Иран (электроснабжение), Индия (сталелитейная отрасль). Во всех трех случаях речь идет о суммах в пределах миллиарда. Теперь вот и Китай с его двумя миллиардами. Давайте посмотрим на подсчеты того, сколько всего денег потребуется Сирии в целом. Пока они крутятся вокруг суммы в 200 миллиардов (кстати, их приводит и китайская публикация, напомнившая нам о тех самых двух миллиардах). Оценки базируются, скорее, на подсчетах разрушений, чем на планах развития. То есть чтобы просто «вернуть все как было», потребуются те самые плюс-минус 200 миллиардов. У России столько свободных денег нет. Хотя не стоит забывать, что речь идет вовсе не о благотворительности. Сирия благодаря нам (и Ирану, и китайской дипломатической поддержке) живет, у нее есть бюджет, из которого будут оплачены первые проекты. Увидев, что в стране развернулась инвестиционная активность, этим заинтересуются далеко не только арабские соседи, до того помогавшие свержению Башара Асада. В общем, Сирия — очень привлекательное место для инвестиций. И выиграют там те, кто строит конкретные планы сегодня, когда война еще не закончена. Не говоря о том, что войны заканчиваются намного быстрее, если проигравшая сторона видит, что на освобожденных территориях уже началась инвестиционная активность. Запад никто ни о чем не спрашивает Мы ведем разговор далеко не только о том, кто будет работать с Сирией и кому это окажется выгодно. Перед нами тенденция, сводящаяся к новой логике мирового развития. Дело в том, что разговор на тему «кто инвестирует в Сирию» ведется уже некоторое время. Понятно, что не с американцами, которые до сих пор не могут решить — уйти ли из Сирии совсем или оторвать от нее кусок на северо-востоке, на границах с Ираком и Турцией, и там всячески вредить двум упомянутым «союзникам». Но ведь еще есть европейцы. По имеющимся данным, представители Москвы иногда затрагивают в беседах с коллегами из ЕС вопрос о том, кто заплатит за разрушенную Сирию и кто на этом выиграет. Напомним еще раз: Россия этот инвестиционный процесс просто физически не смогла бы монополизировать. В ответ — буря эмоций. С одной стороны, множество европейских правительств привыкли высказывать всякий бред типа «время Асада кончилось, он должен уйти». Им уже неудобно говорить что-то другое. Они также участвовали в сомнительной военной активности так называемой американской коалиции, которая непонятно с кем и за что воевала и получила непонятно что. Но, с другой-то стороны, чья проблема — сирийские и прочие беженцы? Они наводнили именно Европу и вызвали политические сдвиги в нескольких странах, где власти неосторожно попытались навязать населению идею о том, что миллионы беженцев — это хорошо. Инвестиции в Сирию как минимум помогут вернуть туда из Европы людей. Хорошо, деньги будут российскими, иранскими или китайскими — запутавшимся в ценностях и декларациях европейцам это все равно выгодно. Однако какую роль они тогда будут играть в стране и регионе? Выходит, что никакую. И европейцы попросту дергаются и впадают в истерику, слыша, что кто-то другой уже говорит о двух или двухстах миллиардах. Здесь мы видим картину другого мира, не такого, как прежде. Западная его часть впадает в паралич из-за того, что глобальный бизнес для них слишком часто связан с борьбой за глобальное политическое превосходство — не отличишь, не оторвешь одно от другого. А остальной мир, и прежде всего Китай, действуют по другой логике. Вот большая статья о том, как китайский бизнес меняет ситуацию на Карибах. А вот публикация о ходе строительства крупного порта в Намибии, о том, как туда прибыли китайские портовые краны, каждый по 70 метров высотой. Все эти проекты эпоху назад казались сомнительными, политически опасными, а сегодня получается, что они выгодны. Да даже и культура: мы-то можем подумать, что продвижение своей культуры — это такой затратный политический проект. А сегодня выясняется, что за 2017 год Китай экспортировал «культурной продукции» (не только кино) на 88 миллиардов долларов, импортировав только на 9 миллиардов. Везде железная экономическая логика. Более того, в этой логике часто не прослеживается даже борьба Запада с Востоком, которая, как кому-то казалось, была сердцевиной мирового развития. Та же война в Сирии — это мы боремся с Западом за моральное и прочее превосходство? Кто-то думает, что да. Но посмотрите хотя бы на недавнюю коллизию вокруг расположенных в Индийском океане Мальдив, где сталкиваются интересы Китая и Индии, то есть новых держав, оттесняющих Запад. Где в этой истории Запад? Мы входим в мир, где перетягивание каната будет между Индией и Китаем и прочими, а что по этому поводу думает какая-то Америка или Европа, или тем более, допустим, Австралия, вообще уже никого не волнует.