Молдавию будут топить в Дунае, как Муму - «Политика»

В воскресенье в Кишиневе сторонники объединения Молдовы и Румынии провели акцию «Великое национальное собрание». Она была посвящена 100-летию присоединения Бессарабии к Румынии. Организаторы митинга утверждают, что идею «унири» пришли поддержать 100 тысяч человек. Но полиция приводит более «приземленные» данные: 7 тысяч участников.

Событие, которому посвящен нынешний всплеск активности унионистов, произошло 27 марта (9 апреля) 1918 года, когда Сфатул Цэрий (Совет края) проголосовал за присоединение Бессарабии к Румынии на правах автономии.

Зимой 2018 года в Молдове наблюдался парад унионистских деклараций: органы власти более полусотни населенных пунктов высказались в поддержку объединения Молдовы и Румынии. Однако в марте уже более трехсот населенных пунктов продемонстрировали неприятие «унири».

Дмитрий Кисеев, политический эксперт из Гагаузии, рассказывает об особенностях молдавского унионизма.

— Для многих представителей наших правых сил развал Советского Союза и образование независимой Молдовы были логичным шагом к объединению с их исторической родиной (как они это видят) — Румынией. И все 26 лет в Молдове имелось определенное количество сторонников этой идеи. Когда-то это было 10?15%. Сейчас они добрались до 30%. Так что, в принципе, такие экспоненты всегда были. Они поддерживались Западом, Румынией. Неплохо финансировались. И всегда строили на этом политическую карьеру.

«СП»: — Когда унионисты всерьез заявили о себе?

— В 2009 году представители таких сил уже попали непосредственно во власть. Когда в 2009 году пришел к власти Альянс за европейскую интеграцию (АЕИ), одной его компонентой была Либеральная партия во главе с Михаем Гимпу, ярым унионистом и сторонником объединения с Румынией.

Этот процесс (проталкивание идеи «унири») ни шатко ни валко продолжался, без особой активности. Но в последние полтора года произошел заметный всплеск. И связано это даже не столько с тем, что 2018-й объявлен годом столетия объединения, сколько с рядом конъюнктурных факторов. Молдавское государство себя сильно дискредитировало, скомпрометировало. В том числе пресловутой кражей миллиарда. По сути, государство подмяла под себя олигархическая машина. И все это дало повод полагать, что сейчас такой альтернативный проект как «униря» может получить своего рода новый виток, что эти семена на такой почве гораздо быстрее прорастут и дадут свои всходы. И вот идеологи «унири» решили зайти с этого фланга: попытаться со стороны власти активизировать процесс. К концу февраля уже более шести десятков различных местных советов, районных советов, городов подписали унионистскую декларацию.

«СП»: — Это пограничные населенные пункты?

— Сторонники проекта рассредоточены и в центре, и на севере, и на юге (например, в Кагульском районе). Постарались сделать так, чтоб это было репрезентативно: из всех частей страны.

Таким образом, пытаются создать иллюзию, что эта идея в обществе главная, и что в принципе простым людям сопротивляться незачем, потому что всё к этому идет. Якобы это такой естественный процесс — и бороться с ним в принципе бесполезно, нецелесообразно. Но мы знаем, кто стоит за этими декларациями. И мы понимаем, как они финансируются.

«СП»: — И как же они финансируются?

— Люди получают от одной до двух тысяч евро за свою подпись в таких декларациях. То есть понятно, что это процесс абсолютно искусственный, поддержанный из офиса определенных молдавских партий и, в том числе, имеющий финансирование из-за Прута.

«СП»: — Вы высказывали экспертное мнение, что румынская витрина, особенно в виде демонстративной борьбы с коррупцией, создается для того, чтоб оттенить упадок Молдовы. Тем самым пытаются ненавязчиво обозначить центр притяжения, куда нужно безоглядно стремиться?

— Идеологи «унири» всегда были в поиске той идеи или той почвы, которая бы дала преимущество румынскому государству по отношению к молдавскому. И они решили создать некую витрину именно за счет того, что правовая система молдавского государства нежизнеспособна по части привлечения к ответственности всех коррумпированных чиновников. Скажем, не наказаны те люди, которые вывели миллиард. И на фоне этого показываются по телевидению все эти румынские процессы, где арестовывают сенаторов, министров, высших чиновников и т. д. То есть они говорят молдаванам: смотрите, вот как у нас работает правоохранительная система; у нас нет ни у кого иммунитета, у нас даже брата бывшего президента Бэсеску сажают в тюрьму! У нас всё, а у вас нефункциональное государство! И после таких нехитрых манипуляций определенное количество жителей Молдовы смотрит и думает: ага, есть в этом определенный смысл.

«СП»: — Ну, а кроме показательных примеров румынской борьбы с коррупцией, какие аргументы используются инициаторами «унири»?

— Появилось такое понятие как экономические унионисты. То есть это те, кто хотят зарплат и пенсий за счет объединения с Румынией.

«СП»: — С точки зрения международного права эти процессы «униризации» Молдовы вроде бы бесперспективны… Но международное право делает и исключения. Есть примеры (Косово), когда Запад признает изменение государственных границ.

— Да, кому-то разрешено воспользоваться черным входом в международном праве. Но мы еще раз подчеркнем: «униря» не может иметь юридической силы.

«СП»: — Идеологи «унири» поднимают на флаг событие 1918 года.

— Да, Сфатул Цэрий проголосовал тогда за объединение с Румынией. Но эти люди были фактически самозванцами. Они не были представителями народа. И сейчас их последователи, тоже самозванцы, хотят это повторить.

«СП»: — Какую историю можно противопоставить этой «объединительной» концепции?

— Надо ориентироваться на историю Молдовы 15?16 веков, времен Стефана чел Мари. То есть на победы молдавского народа, когда еще Румынии в принципе не существовало. Молдова начиналась 650 лет назад, а Румыния появилась в 1861 году.

«СП»: — Судя по дате, унионистская гражданская платформа Actiunea 2012 была создана шесть лет назад. Готовились заранее?

— Actiunea 2012 переводится как «действие». Было создано несколько таких молодежных организаций. Они выходили на определенные манифестации с флагами Румынии и т. д. Но серьезных действий они не предпринимали. Они не являлись особо репрезентативными, потому что 30?40% там были юноши и девушки, привезенные из Бухареста. Просто нужна была организация, которая способна пустить пыль в глаза. Но там больше занимались отмывом денег, чем реальной деятельностью.

«СП»: — А кто сейчас педалирует эту идею? Среди инициаторов недавних «унионистских» деклараций фигурируют представители Демократической партии и Либеральной партии…

— В большинстве этих сельских, районных и местных советов, поддержавших «унирю», руководит всем Демократическая партия. К тому же, можно отметить, что правоохранительные органы, и служба информации и безопасности, и прокуратура, находятся под колпаком Демократической партии. При желании можно было бы покончить со всеми этими движениями за один час, даже не за один день. Страна-то маленькая.

Либеральная партия всегда была ярко правая. Демократическая партия в последние годы пытается выдвинуться на правый флаг и занять свою электоральную нишу. Я считаю, что у этой затеи перспектив нет, потому что на правом фланге есть более ярые и крикливые политики, которые интересней вещают о присоединении к НАТО, Румынии и т. д. И Демократическая партия — это машина такая, которая завтра может вильнуть вправо, может вильнуть влево. В зависимости от определенного политического контекста. Под контролем Демократической партии фактически находится парламентское конституционное большинство. Фракция насчитывает около 40?45 депутатов, а конституционное большинство — 66. Понятно, что остальные депутаты, по определенным мотивам, приблизились к этому ядру. Сейчас парламентское большинство пытается прописать в Конституции, что главной направляющей силой в Республике Молдова является европейская интеграция.

«СП»: — Видимо, конечная цель «унионистов» — не то, что декларируется? Под шумок можно торговаться, шантажировать…

— Я считаю, что особой перспективы у этих начинаний нет. Но этот процесс позволяет решать свои какие-то задачи. Политикам с правого фланга — свой электорат консолидировать и даже расширить. Политикам из Демократической партии это позволяет отвлечь внимание от реальных проблем в стране (от воровства, от государственного долга, от непомерных тарифов на коммунальные услуги) и заняться подготовкой к выборам. Для кого-то это повод заработать деньги, для кого-то повод списать деньги.

О реальном объединении говорить не приходится. Ситуацией заправляет один человек — Владимир Плахотнюк. И пока он не решит, что Республика Молдова отходит Румынии, этого не случится.

«СП»: — А президентская власть (если таковая имеется) что-то способна противопоставить ему?

— К сожалению, парламентским большинством придуман такой способ отстранения президента, который позволяет им комфортно решать любой вопрос. И прежде всего — через Конституционный суд. Если Додон что-то ветирует, Конституционный суд признаёт, что президент не способен выполнять свои обязанности, поэтому за него подписывает декрет или закон председатель парламента. Так что реальных рычагов юридического блокирования президентом каких-то инициатив, — практически нет. Единственный способ — это вывод людей на улицу.

«СП»: — Как Додон артикулирует свою позицию по «параду унионизма»?

— Он достаточно жестко критикует эти начинания, использует яркие эпитеты и резкие тезисы. Но некоторая часть интернет-пользователей уже над этим подшучивает. Реально он ничего пока сделать не может.

«СП»: — Под «унирю» еще не создаются молодежные патриотические лагеря, потом лагеря для подготовки боевиков, как бывало у ваших соседей?

— Не надо забывать, что граница фактически открытая. И ежегодно румыны предоставляют 5?10 тысяч стипендий молдавским студентам. Молодежь готовят, создают базис. Но военных лагерей нет. В данном случае зашли с другой стороны. Этот вариант — более мягкий и более заточен на власть, на СМИ.

«СП»: — Вы упомянули «подогрев» из-за Прута…

— Этим занимаются определенные румынские фонды. Один такой фонд действует официально в рамках МИД Румынии. Называется он «Румыны отовсюду». Ну, говорят о том, что там, естественно, торчат и уши определенных спецслужб. Финансирование идет постоянно. Есть здесь и много бенефициаров — молодежных организаций, активно осваивающих все эти фонды. Также есть и в румынском парламенте несколько активных депутатов, которые на этом фоне спекулируют и пытаются собрать дивиденды. Ну, и появился у нас господин Бэсеску, который по стране ездит и пытается привлечь к себе внимание.

«СП»: — А какова социология: как население в разных частях страны относится к идее «унири»?

— Если говорить о суверенитете, то, наверное, около 60% — конечно же, за независимое государство Республика Молдова и являются государственниками. «Нарисовали» 22% унионистам. Наверное, это вместе с процентами конъюнктурщиков, которые готовы проголосовать так, потому что им хочется румынскую зарплату.

А если говорить о политическом раскладе, то еще некоторое время назад можно было утверждать, что партия социалистов уверенно идет к победе по партийным спискам. Но после изменения избирательной системы на смешанную стало всё не так однозначно. Потому что в парламент войдут одномандатники и начнется броуновское движение. Они будут жаться к тому, кто имеет ресурсы, деньги. Подвешенная ситуация с президентом Додоном продолжается уже больше года. И, конечно, это сказывается на рейтинге партии социалистов и Додона.

«СП»: — Они теряют из-за того, что президент то и дело оказывается вне игры?

— Да. И время работает не на них.

«СП»: — Но за экономические проблемы несет ответственность парламентское большинство, а не президент, которого раз за разом делают номинальным?

— Безусловно, основные рычаги и контроль экономики находятся у парламентского большинства. Вот зимой была ситуация: просили заслушать в парламенте главу национального агентства по регулированию в энергетике: почему у нас тариф на газ не снизился — при том, что упала в два раза цена от закупщика у Газпрома. Но парламентское большинство даже не захотело заслушать его. И так же можно сказать и об электроэнергии, и о бензине, который не понизился, а вырос в цене, несмотря на то, что цена на нефть упала. При этом в Приднестровье цена на бензин на 15% ниже. Все эти вопросы — конечно, к парламенту.

«СП»: — Как Плахотнюк влияет на региональную политику?

— Его группа, штаб все это время не сидели сложа руки, готовились к выборам. Они в каждом районе выделяют человека авторитетного, яркого, который не имеет отношения к ним и вообще к политике. И по каждому одномандатному округу будут проводить таких людей. И даже те одномандатники, которых проведут в парламент социалисты, тоже в определенный момент могут быть притянуты к ядру Плахотнюка.

«СП»: — Вы в своей статье высказывали мысль, что Гагаузия (в противовес «унире») может стать витриной для государственников. Здесь возможна активизация евразийского сотрудничества?

— Да, я писал на эту тему. Задача гагаузов — убедить гражданина Молдовы не словами, а делами, что это государство — не просто перспективный проект, а его будущее.

Что касается евразийского сотрудничества… Гагаузия достаточно активно развивает связи с регионами РФ (например, у нас был губернатор Санкт-Петербурга в июле 2017 года) и РБ (скажем, с Могилевской областью). Есть хорошие контакты межрегиональные. Они эффективны. Но, конечно, когда центральная власть Республики Молдова повернута в другую сторону, сложно говорить о каких-то подвижках в части евразийского пространства.