9 апреля исполнилось бы 80 лет человеку № 2 в России, который ненадолго стал первым лицом государства - «Политика»

За почти 27 лет существования новой России на Олимп власти восходило неимоверное множество политических деятелей. Но таких, как Виктор Черномырдин, можно пересчитать по пальцам.

Для того чтобы завоевать симпатии русского народа совершенно не нужно быть «профессиональным политиком» или «дипломатом от Бога». Достаточно не лезть за словом в карман, быть простым русским мужиком, выходцем из народа.

Именно таким был Виктор Черномырдин, человек, возглавлявший российское правительство в очень непростые, если не сказать самые тяжелые, для страны годы — с декабря 1992 по март 1998.

Он пришел в политику по «классической» партийной лестнице, начав трудовой путь слесарем на нефтеперерабатывающем заводе, отслужив срочную аэродромным техником, окончив Куйбышевский политех, получив диплом инженера-технолога, а после (во время работы в Орском городском комитете КПСС) освоив заочно профессию экономиста.

В «большой обойме» Черномырдин оказался еще в 80-е. На молодого и перспективного директора Оренбургского газоперерабатывающего завода обратили внимание в ЦК КПСС, пригласив в Москву на работу инструктором отдела тяжелой промышленности.

Защитив диссертацию и получив степень кандидата технических наук, Виктор Степанович стал заместителем министра газовой промышленности Советского Союза, а после возглавил всю газовую отрасль СССР.

Именно тогда, в 80-е, Черномырдин завел ряд «полезных деловых знакомств». Но судьбоносной для него стала дружба с первым секретарем Свердловского обкома партии. Звали этого областного начальника Борис Николаевич Ельцин. Предугадать, что через каких-нибудь несколько лет именно он поставит точку в истории СССР, подписав легендарные Беловежские соглашения в декабре 1991 года, было невозможно. Но отношения между чиновниками складывались хорошо.

В декабре 1992 года потомственный казак, уроженец села Черный Отрог Оренбургской губернии, сын шофера и домохозяйки, поднимавшей вместе с мужем пятерых детей (трех парней и двух девчонок) Виктор Степанович Черномырдин стал премьером, переняв бразды правления российским правительством у реформатора Егора Гайдара.

Тяжелейший финансовый кризис. Стремительное нарастание власти олигархата. Катастрофический рост преступности. Но, главное, непрерывная угроза развала России. Доминантой этой угрозы была ахиллесова пята под названием «Чечня».

«Чеченский сепаратизм можно было задавить в зародыше задолго до прихода Черномырдина в правительство – осенью 1991 года, сразу же после того, как развалилась страна».

К такому, безусловно, сп-ому, но достаточно обоснованному выводу приходят многие исследователи.

Время было упущено. Благодаря катастрофической, немыслимой в политическом отношении ошибке тогдашнего российского руководства Чечня провозгласила независимость, но при этом продолжала себя вести, как субъект Российской Федерации в те моменты, когда ей было это выгодно.

При этом власть, милостиво позволившая субъектам РФ брать суверенитета «столько, сколько можно было унести», предпочитала воспринимать Чечню вплоть до конца 1994, как, едва ли не обособленное государство.

С чеченскими сепаратистами еще 31 марта 1992 года, в «нечерномырдинские времена», были подписаны соглашения о разделе военного имущества. Де-факто и де-юре власти содействовали организации в чеченском регионе прекрасно оснащенной преступной группировки

И лишь 30 ноября 1994 состоялось знаменитое заседание Совета безопасности РФ, на котором было принято решение о введении войск в Чечню.

Черномырдин проголосовал на этом совещании «за». Но именно он, всего несколькими месяцами позже, не являясь силовиком, взял на себя ответственность за переговоры с Шамилем Басаевым.

На пути банды Шамиля Басаева в Буденовск было, как минимум, 8 постов ГАИ и еще столько же контрольно-пропускных пунктов. Но караван смерти, состоявший из трех КамАЗов и автомобиля ВАЗ 2106, благополучно миновал их все.

Несговорчивыми в финансовом плане стали только бойцы КПП-1, расположенного в непосредственной близости от Буденовска. Именно они стали первыми жертвами Буденовской бойни. Через несколько часов боевики захватят больницу с женщинами и новорожденными детьми.

200 террористов были прекрасно вооружены. Они находились под воздействием наркотических средств. Были опьянены постулатами самой мирной религии на земле, которая в своей самой радикальной форме действует на человека ничуть не хуже героина.

Буденовск стал случайным выбором 200 террористов с пулеметами, автоматами, гранатометами, полученными благодаря разделу российского оружия, подписанному тремя годами ранее министром обороны Грачевым.

Требовательные российские стражи порядка, пропускавшие караван, отказывались заглядывать в кузов на беспрецедентно выгодных для себя условиях.

«Деньги на взятки закончились очень быстро» – огорченно сетовал Шамиль Басаев позже. – «А так… мы хотели доехать до Москвы».

Почему именно Черномырдин вел переговоры с Басаевым? Слишком уж цинично смотрелось бы, доверь Ельцин эту миссию российским армейским силовикам той эпохи или представителям органов внутренних дел, благодаря коллегам которых Басаев, собственно, и оказался в Буденовске.

Ельцину беседовать с мерзавцами было негоже. Да он и не смог бы. А Черномырдин идеально подходил для переговоров благодаря своему темпераменту. Он был по-русски простоват и даже неотесан. Виктор Степанович мог допустить грубость, по сравнению с которой эпохальное Лавровское «Дебилы…» - выглядит, в некоторой степени, ученичеством.

Черномырдин мог даже солидно послать на три буквы, не «камуфлируя» смачный русский мат кашлем. Никто и никогда не видел его в состоянии ярости  - горячей или холодной.А ведь за лишние эмоции можно было расплатиться жизнями женщин и детей, находившихся в больнице.  

Перед тем, как Черномырдин снял трубку, на его лице не было тени страха. Была лишь некоторая решимость исправлять те ошибки, которые делались коллегиально, но теперь – перед камерами, за столом, уставленным микрофонами, Виктор Степанович платил по счетам один.

Он снял трубку и произнес:

Алло, Шамиль Басаев?

— Откуда я знаю, что вы Черномырдин? – поинтересовался Басаев, сидя в больнице, где его людьми были захвачены 2000 человек.

— Ты сейчас где? – бросил в трубку Виктор Степанович.

— В кабинете главврача, - казалось, главарь банды даже удивился такому будничному вопросу.

— Телевизор включи, - предложил ему Черномырдин.

Басаев сделал знак одному из своих людей. И через несколько секунд увидел, как с экрана на него смотрел премьер-министр России, голос которого, одновременно, раздавался в трубке.

Диалог был непростым. Очень непростым.

— Басаев, вас все равно не выпустят. Но погибнут люди, будет трагедия…

— Это у вас трагедия. А мы – смертники. Нет у нас никакой трагедии, - усмехнулся в трубку Басаев, который знал —  был уверен — что выйдет.

Позже Черномырдину будут ставить в вину, что, дескать, он, премьер-министр великой державы, писал важнейшие правительственные распоряжения под диктовку. Уронил, так сказать, авторитет правительства.

Но, как вспоминал Виктор Степанович, в те мгновения он думал о спасении людей, а не об авторитете правительства или собственном имидже.

Что характерно – он не врал. Именно благодаря тому, что Черномырдин сумел договориться с Басаевым, благодаря этому неприятному компромиссу, который кому-то показался позорным, жизни пациентов больницы удалось спасти.

Виктор Степанович никогда не чурался ошибок. И всегда умел за них отвечать. Отвечать по-русски. Он не был злым, не был добреньким, не старался казаться лучше, чем он есть. Но «Прыгнуть в дамки» Виктор Степанович тоже никогда не пытался. И Ельцина, как бы его не ругали тогда и теперь все подряд, не предавал. Ни в октябре 1993-го, когда многие члены правительства лихорадочно вывозили семьи за границы, ни позже, в те заветные 23 часа «президентства».

Подержать в руках чемоданчик с ядерной кнопкой Черномырдину, все же, пришлось, хотя он не стремился. Было это с 7.00 5 ноября до 6.00 6 ноября 1996 года, когда человек № 2 в государстве стал человеком № 1.

Ельцину делали шунтирование, а у дверей Виктора Степановича, перенявшего менее чем на сутки бразды правления, выстроилась маленькая очередь из соратников Бориса Николаевича, предлагавших… не возвращать больному президенту власть.

— Да нахрена мне это надо? – развел руками и.о. президента, послав «по матушке» ходоков. И все вопросы к нему отпали. А Борис Николаевич благополучно вышел из наркоза и руководил государством еще долгих 4 года.

Черномырдину не суждено было возглавить Россию. Хотя многие ждали, что именно этот человек, такой привычный, такой полюбившийся аудитории и, в общем-то, родной, станет преемником.

Но стране требовался новый человек. «Беспроигрышный». Тот, кто закроет (надолго ли?) вопрос с нашими «верными чеченскими друзьями», поставит на место зарвавшийся олигархат, объяснит «кто есть ху» возомнившему себя серым кардиналом Борису Абрамовичу Березовскому и многим другим, и Черномырдина отправили в «политическую ссылку».

Владимир Путин нашел Виктору Степановичу очень ответственный участок работы.

— На Украину? – улыбнулся Виктор Степанович. – Вот если бы ты мне предложил Америку или Европу, я бы отказался. А на Украину поеду. У меня жена украинка.

Жену Виктор Степанович любил. А вот с украинцами в роли Чрезвычайного и полномочного посла Российской Федерации на Украине миндальничать не собирался. Тамошние «политики», грозившиеся было объявить его персоной нон-грата, сделать этого не смогли. Прикрикнули, поугрожали, но… быстро взяли свои слова назад.

Несмотря на некоторое «фирменное» косноязычие, ставшее его «изюминкой», Черномырдин был очень точен в оценке происходящего.

— Или на Украине совсем уже перестали понимать. Или руководство совсем уже так… немножко… занято другими делами… Это трудно даже объяснить. Сейчас любой повод – сразу «прокремлевская рука». Чего к этим рукам привязались? Никакие мы руки никуда не протягиваем. Протягиваем только с добром. И с помощью. В том числе, и для Украины. Когда трудно, мы всегда протягиваем. То, что надо.

В свойственной ему доброжелательно-простоватой манере он просил, почти умолял Украину, которая была ему, как и многим русским, не чужой страной:

Не послушались, разбудили. Сделали хуже себе и нам….

Кстати, за слова «на Украине» его пытались неоднократно припереть к стенке, дескать, мы независимое государство, и необходимо говорить «в Украине». Последняя попытка была сделана в тот вечер, когда Виктор Степанович, оставив пост, прощался с «Незалежной».

Падкие на угодливость и еще не умудрившиеся испортить до конца отношения с Россией украинские политики эпохи Ющенко говорили русскому послу одни лишь приятные вещи, но в конце кого-то кто-то дернул за язык посетовать:

— Одного мы не смогли… Научить господина Черномырдина говорить правильно «в Украине» вместо «на Украине». 

Виктор Степанович иронично посмотрел на ретивого «спикера» и… поблагодарил всех собравшихся за высказанные в его адрес теплые слова.

— А вам, молодой человек, я могу сказать только одно: идите в…

Адресом, по которому должен был проследовать покритиковавший Черномырдина украинец, было известное русское слово из трех букв.

Так Черномырдин попрощался с Украиной.

Виктора Черномырдина нет с нами уже почти 8 лет. Но его «черномырдинки» бессмертны.

«Хотели, как лучше, а получилось, как всегда» - ну разве не шедевр мысли, очень точно отражающий, как это обычно бывает у нас?

Или короткое, но емкое: «Всем давать — давалка сломается». Разве можно эту мысль емко и просто довести до аудитории на дипломатическом языке? А на любом другом?

Переводчики порой хватались за голову, пытаясь растолковать значение лингвистического парадокса в стиле: «И с кого спросить, я вас спрашиваю? Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу» — ум за разум заходил даже у иных носителей языка.

Но народ понимал премьера с полуслова. И аплодировал ему. А премьер знал, каково народу. Складывается впечатление, что не только знал, каково ему в те 90-е и 00-е, когда он был у власти. Но и видел, как оно будет, когда его не станет.

Может, потому и не захотел в тот самый момент 23-часового пребывания у власти, взвалить на себя ярмо первого человека в стране? Так и остался вторым. Зато для многих очень близким и родным политиком.

О Викторе Черномырдине, о том, какую роль играет премьер-министр РФ в политическом устройстве страны, и о том, кого хотелось бы видеть на этом посту в мае 2018 года, мы задали вопросы основателю и президенту «Strategy Partners Group» Александру Идрисову.

«Русская Планета» (РП): Александр Борисович, кто из премьер-министров России, начиная с 1991 года, с Вашей точки зрения, является более эффективным председателем правительства Российской Федерации?

Александр Идрисов (АИ): Примаков был более эффективным. Как ни странно, все думали, что он коммунист, а он оказался более сбалансированным.

РП:  Кого вы хотели бы видеть новым председателем правительства

Российской Федерации?

АИ: Германа Грефа.

РП: 9 апреля исполняется 80 лет со дня рождения Виктора Степановича

Черномырдина, ушедшего из жизни 7 лет назад, как вы считаете, какую

роль он сыграл в истории новой России?

АИ: Мне трудно оценивать его роль, у нас были не очень образованные премьер-министры – эта главная из проблем. Они были хорошими людьми, но плохо образованными. К сожалению, это одна из проблем России.

С одним из пионеров инновационной и венчурной деятельности в РФ трудно не согласиться. Но русский народ, как известно, выбирает не умом, а сердцем.

И поэтому…

Спасибо за все, Виктор Степанович.

«Здесь нам не тут»

И мы это давно поняли