Воздушная разведка: НАТО вскрывает позиции С-300 и С-400 - «Военные действия»

Российские летчики за минувшую неделю восемь раз перехватывали иностранные самолеты-разведчики у границ РФ. Об этом 18 августа сообщило Минобороны.
Из инфографики, опубликованной военным ведомством, следует, что воздушную разведку вдоль российских границ вели 16 летательных аппаратов других стран. «Нарушений воздушного пространства РФ не допущено», — указывается министерством.

Согласно той же еженедельной инфографике Министерства обороны, с начала августа было зафиксировано уже 47 разведывательных полетов иностранных самолетов вдоль российских границ. Истребители сил ПВО России, в свою очередь, 15 раз осуществляли вылеты на перехват.

Как отмечают эксперты, сами по себе полеты самолетов-разведчиков и вылеты на их перехват — привычное дело. В годы «холодной войны» опасное сближение отечественных и натовских самолетов в воздухе не назывались инцидентами и порой даже не афишировались. Так, в 1987 году с норвежским береговым патрульным самолётом Lockheed P-3 Orion сильно сблизился наш Су-27: попав случайно в воздушную неоднородность, его качнуло, и он килем ударил по P-3. В итоге норвежский самолет потерял часть крыла, а наш — часть киля, и они еле-еле дотянули до баз. Никакого шума из этого тогда не было.

В связи с украинским кризисом взаимные обвинения сторон приобрели постоянный и откровенно раздражающий характер. В январе 2016 года Пентагон сообщил, что при выполнении планового полета в международном воздушном пространстве над Черным морем самолет-разведчик RC-135U был небезопасно и непрофессионально перехвачен российским истребителем Су-27. По информации The Washington Free Beacon, в результате толчка от реактивной струи Су-27 самолет RC-135U потерял управляемость.

23 июня 2017 года командование Вооруженных сил США в Европе опубликовало на своем сайте фотографии сближения российского перехватчика Су-27 с RC-135U, и оценило перехват как «небезопасный». В Минобороны РФ заметили, что перехваченный над Балтийским морем RC-135 выполнял задание с выключенным транспондером.

Позже генсек альянса Йенс Столтенберг заявил, что боевые самолеты НАТО и России в подавляющем большинстве случаев действуют профессионально при выполнении операций по сопровождению друг друга в небе над Балтикой. По его словам, «перехват самолета — это обычная процедура, но иногда они совершаются непрофессионально и создают опасность». При этом Столтенберг констатировал, что в районе Балтики наблюдается «повышенная военная активность на море и в воздухе».

Но здесь возникает другой вопрос: насколько в условиях бурного развития космических средств слежения вообще актуальна воздушная разведка? Какие данные позволяют получить иностранные самолеты-разведчики, если они постоянно «пасутся» возле российских границ? И что в этих полетах такого, что российское «министерство войны» с завидным постоянством рапортует о перехваченных аппаратах?

Космическая разведка не может перекрывать одновременно всю площадь Земного шара, только определенные районы. Зачастую, чтобы провести разведку нужной территории, надо либо осуществлять маневр спутником, что сокращает срок службы космического аппарата на орбите, либо выводить дополнительные аппараты, говорит бывший руководитель Информационно-аналитического центра Минобороны России, заместитель директора Института США и Канады РАН генерал-майор в отставке Павел Золотарев.

— Поэтому, если необходимо усилить наблюдение, посылают самолеты-разведчики. С помощью спутников радиотехнической разведки осуществляется вскрытие расположения, режимов работы и характеристик излучения РЛС комплексов ПВО и ПРО, ведется радиоразведка систем управления и связи. Аппаратура спутников радиолокационной разведки позволяет вести разведку при любых погодных условиях, днем и ночью. Но космические аппараты так или иначе узкоспециализированы. А на борту того же самолета RC-135 с экипажем из 21 человека можно разместить широкий диапазон средств — для ведения стратегической радиоэлектронной разведки, радиоперехвата, отслеживания активности сухопутных, морских и воздушных сил оппонента.

В то же время полеты разведчиков и перехваты с соответствующим освещением в СМИ — это, без всякого сомнения, демонстрация. НАТО таким образом демонстрирует, что вынуждено сдерживать «агрессию России», которая вроде как «плохо себя ведет», увеличивает группировку на границах, перебрасывает войска для учений и т. д. Наша сторона также демонстрирует наличие угрозы и реагирование на нее в своих целях. Но даже если между нами были бы нормальные взаимоотношения без всяких обострений, то в любом случае летчики в случае приближения разведывательного самолета к российской территории вылетали бы на перехват и сопровождали иностранный борт.

«СП»: — То есть, речь идет о совершенно нормальной деятельности войск.

— Безусловно. Любой повод используется для того, чтобы можно было отработать какие-либо приемы в рамках рутинного военного занятия. Но в такой обстановке, как сейчас, такие полеты с обеих сторон приобретают определенную политическую окраску.

«СП»: — Какие меры предпринимаются для противодействия самолетам-разведчикам?

— Напомню, что в 1983 году советский истребитель Су-15 сбил южнокорейский пассажирский самолет, который отклонился от курса, залетел в наше воздушное пространство и следовал над военным объектами. Тогда, естественно, сработали все радиолокационные средства противовоздушной обороны, средства наведения и целеуказания, когда на перехват были подняты самолеты. А летевший с авиалайнером параллельным курсом разведчик RC-135 всю эту картинку фиксировал.

Сегодня принцип работы самолета-разведчика не изменился: подлетающий разведчик надеется спровоцировать активность радиолокационных средств российских систем ПВО — С-300 и С-400, чтобы получить дополнительную информацию о частотах и т. д. Что касается противодействия, то используются частоты мирного времени, определенные режимы работы, которые позволяют замаскировать реальные характеристики таких станций. А если что-то работало, то это можно всегда выключить…

Научный сотрудник Центра анализа стратегий и технологий, главный редактор журнала «Экспорт вооружений» Андрей Фролов также отмечает, что космическая разведка имеет свои ограничения.

— В частности, спутник не может в онлайн-режиме контролировать интересующую его оператора территорию — он пролетает над нужной точкой или полосой только дважды в сутки. Несмотря на разнообразие современных спутников, которые могут своими средствами снимать довольно большой объем информации, все равно у них есть ограничения. Поэтому самолеты-разведчики в некотором роде дополняют работу спутниковой группировки. И, конечно, ни один орбитальный аппарат не сможет проверить в режиме реального времени работу РЛС по воздушной цели и вообще всю систему — насколько быстро идет реагирование, как оперативно вылетает истребитель на перехват и т. д.

Кроме того, во время учений частота полетов разведывательных самолетов может быть увеличена: все-таки военные манеры — это сливки боевой подготовки: всегда интересно наблюдать, как в режиме реального времени в условиях, приближенных к боевым, тренируется твой потенциальный противник.

Однако преподаватель Военного университета Министерства обороны, полковник ВВС в отставке Владимир Карякин считает, что в полетах самолетов-разведчиков сегодня больше показательных действий, чем реальной военной необходимости.

— Во время моей службы в Германии главком ВВС поставил задачу автоматизации обработки радиотехнической информации на ЭВМ. Я был замначальника вычислительного центра 16-ой воздушной армии и участвовал в разработке программы для разведчика-бомбардировщика МиГ-25Р, который взлетал из Восточной Германии, шел вдоль границы ФРГ и потом через Чехословакию возвращался на свой аэродром. Естественно, что эта программа определяла местоположение станций (и даже их типы), назначение, координаты. Однако, насколько я помню, ни разу локаторы ПВО не были обнаружены — они просто молчали.

Аппаратура самолета-разведчика определяет частоту и позиции средств ПВО: когда то или иное средство, станция разведки и целеуказания, локатор подсветки и наведения выходит в эфир, то мгновенно засекается его частота, точка дислоцирования. Но когда летают такие самолеты, то обычно вводятся те или иные режимы радиомаскировки. В военное время, по-хорошему, после вылета такого самолета надо срочно менять позиции. В мирное время такой необходимости нет, но разведывательные способности такого самолета все-таки довольно высокие. Правда, лично я сомневаюсь, что ему удается записать частотные характеристики наших средств ПВО и их координаты, поскольку, повторю, самолет в мирное время облучают дежурные локаторы, все средства системы ПВО, как во время боевой обстановки, не включаются.

«СП»: — А если оценивать в комплексе — возможности спутниковой группировки, самолетов-разведчиков и тех кораблей, которые на постоянной основе находятся, скажем, в акватории Черного моря?

— С одной стороны, с помощью всех средств можно довольно успешно вести разведку. Другое дело, что меры противодействия отработаны еще во время «холодной войны», когда наши соответствующие службы также занимались вопросами оперативной маскировки и противодействия иностранным техническим средствам разведки. Скажем, в советское время вводились ограничения на работу радиоэлектронных средств даже тогда, когда торговые корабли стояли в порту, потому что специальную аппаратуру можно разместить и на таких судах. Или — составлялись соответствующие графики пролетов разведывательных объектов, чтобы определенным войсковым соединениям какое-то время можно было скрывать свою деятельность и технику.

В крайнем случае, для предотвращения провокаций самолета-разведчика истребитель может сделать вираж, чтобы тот попал в спутную струю (след) перехватчика и его слегка подбросило воздушным потоком.

Таким образом, полеты разведчиков и противодействие им — нормальная и обычная работа военных, которая позволяет поддерживать боевую подготовку летного состава. Но обе стороны в политических целях используют это для поддержания градуса противостояния, ориентированного, в первую очередь, на собственных налогоплательщиков.