Константин Астафьев: «В Вашингтоне меня научили борьбе с коррупцией и дали стимул бизнесу» - «Новости Дня»

Из американского дневника: как владелец «Урал-Пресс» ехал в США туристом, а вернулся с универсальными «правилами игры», которые позволили ему создать огромный федеральный бизнес.
Рубрика «Особое мнение» на
 
Константин Астафьев, владелец компании «Урал-Пресс»:
 
— Лет двенадцать назад у меня образовалось окно между проектами и появилось желание поехать в США на краткосрочное обучение. Подходящих бизнес-программ не было, зато был курс по антикоррупции в Вашингтоне. Тогда я к этому курсу отнесся скептично, поехал туда больше как турист: меня скорее прельщала идея побывать в столице США, увидеть Белый дом и Арлингтонское кладбище.
 
Как же я ошибался! Этот самый курс был поставлен на таком высоком уровне, что впоследствии очень многое из него я использовал в бизнесе. Нам прочитали несколько вводных лекций, а затем дали возможность поработать в небольших смешанных группах. Наша группа была прикреплена к швейцарскому посольству. Русские в этой группе были в основном представлены средним бизнесом, что несколько удивило швейцарцев, ведь из других стран обычно на этот курс приезжают госслужащие и силовики. На их вопрос: «Что такое коррупция и почему нам интересна эта тема?» наша группа мычала что-то невнятное: мол, коррупция — это плохо, с ней нужно бороться. Принимающая сторона предложила переместиться в пивную за углом, где без лишнего пафоса и очень доходчиво нам объяснили все самое главное про это зло и способы борьбы с ним. 
 
Коррупция — это не самая большая беда общества, а всего лишь одно из трех состояний, в котором оно может пребывать:
 
Первое — полная анархия и война всех против всех, как, например, в Либерии, Гаити, Сомали, когда государственные институты фактически отсутствуют.
 
Второе,> — это, собственно, и есть коррупция: когда государственные институты присутствуют, но больше формально, а их работа парализована по какой-то причине. И коррупционные связи помогают людям хоть как-то взаимодействовать между собой.
 
Третье — бюрократия. Не в общероссийском негативном понимании, а когда законы и процессы выстроены в государстве достаточно грамотно, чтобы людям было проще и выгодней жить по ним, не скатываясь к двум предыдущим формам. 
 
Как правило, в любом государстве присутствуют все формы, но доминирует одна. И все три формы имеют свои плюсы и минусы. Так, швейцарскому бизнесу часто бывает более комфортно работать не на родине, а там, где коррупция или даже анархия. Потому что бизнес прежде всего создается для зарабатывания денег, а при швейцарской бюрократии процесс этот не быстрый: много ограничений и высокие налоги. Поэтому принимающая сторона и удивилась, что на этот курс из России приехали в основном представители бизнеса.
 
Полностью победить коррупцию в принципе невозможно, а по мнению консультировавших нас швейцарцев, и не нужно, так как нередко коррупционные отношения проще и легче бюрократических процедур. Поэтому в небольшой доле коррупционные отношения полезны, как волк в лесу или щука в реке. И их нужно обязательно изучать — именно для улучшения функционирования формальных процедур.
 
Если где-то появляются коррупционные отношения, это сигнал, что бюрократия работает плохо, и ее работу нужно улучшать.
 
Бороться с коррупцией «вообще» — занятие настолько глобальное, насколько и бесперспективное. Поэтому лучше «есть слона по частям», бороться на узком участке, причем, чем уже участок — тем лучше. Чтобы очень сильно уменьшить влияние коррупции, нужны три фактора:
 
Достойное вознаграждение за труд. Человек, находящийся в группе риска на тему коррупции, должен получать доход выше среднего. Причем этот доход должен расти вместе со стажем безупречной работы. 
 
Неотвратимость наказания. Оно должно быть обязательным и жестким. Лучше всего, показательным. Главное — человек не просто остается без имущества или в тюрьме, главное, что он потерян для общества. Ему закрыто большинство социальных лифтов не только в госаппарате, но и в частном бизнесе. 
 
Прозрачность процедур. Если муниципалитет строит дорогу, он не просто проводит тендер, результат строительства — стоимость метра — должен быть в открытом доступе для всех. Работа разных «навальных» должна приветствоваться и поощряться. 
 
Все эти три фактора должны действовать одновременно, иначе система работать не будет. Если мы поднимем зарплату полицейскому, но при этом не включим наказание и прозрачность — ничего не изменится. Например, американский полицейский, обнаружив, что вы пьяны за рулем и пытаетесь уйти от наказания, дав ему сотку баксов, не возьмет их. И не потому, что они ему не нужны. А потому, что слишком высок риск потерять не только то, что у него есть, но и то, что у него будет, а, возможно, и то, что будет у его детей. 
 
С той поездки прошло много лет, Россия за это время переместилась с середины в конец рейтинга стран по коррупции во власти, но для меня то обучение оказалось более чем полезным. В тот момент мы как раз задумывали превратить «Урал-Пресс» из локального городского бизнеса в федеральную компанию. И именно эти три принципа были заложены в основу всего процесса. Одно дело — работать в одном (двух-трех) городе, совсем другое дело, когда ваши офисы везде — от Мурманска до Владикавказа.
 
Мы, открывая филиалы, предложили их руководителям партнерство, основанное на тех самых трех принципах, которые я услышал на курсах в Вашингтоне. И прошедшие годы показали, что при всех российских особенностях общемировые рецепты и формулы работают так же, как и в остальном мире. 
 
И если в 2004 г. у нас было три филиала, то уже в 2010 г. их стало больше 100. Мы поглотили более 40 конкурирующих фирм и вошли в рейтинг самых быстрорастущих компаний в стране.
 
Я уверен, что коррупция, как и другие беды России (вроде дураков и дорог), не является неизбежным злом. И если бы власть перешла когда-нибудь от пустых слов к делам, то, применив эти базовые принципы, мы жили бы совсем в другой, лучшей стране. И никакая «национальная особенность» нам бы не помешала.