Контрсанкции: Назло Западу питаемся хуже и дороже - «Экономика»

Материал комментируют: Андрей Бунич 30 июня президент России Владимир Путин подписал указ о продлении ответных мер на санкции Запада до 31 декабря 2018 года. Соответствующий указ был опубликован на официальном портале правовой информации. Этот шаг стал ответом на очередное продление антироссийских санкций со стороны ЕС. Напомним, что 28 июня Совет ЕС продлил ограничительные меры, которые должны были истечь в конце июля 2017 года, еще на полгода. Впервые санкции ЕС в отношении России были введены в марте 2014. С тех пор они неоднократно расширялись, и помимо персональных также содержат секторальные санкции против целых областей российской экономики. Ответные меры Россия предприняла в августе 2014, ограничив импорт продовольственных товаров из стран, которые ввели против нее санкции. За годы санкций стороны понесли многомиллиардные убытки. Причем на западные страны, которые первыми ввели санкции, приходится большая часть потерь. Так, товарооборот между Россией и ЕС за три года санкций сократился на 180 миллиардов евро. А в апреле 2017 спецдокладчик Совета ООН по правам человека Идрис Джезайри озвучил еще более шокирующие цифры. За три года Россия, Евросоюз и США понесли потери, сопоставимые с тремя годовыми ВВП Эфиопии или более 150 миллиардов долларов. Причем около ста миллиардов пришлось на страны Запада и 52−55 миллиардов — на Россию. С другой стороны, нужно понимать, что западных стран много, а Россия — одна. К тому же, ВВП государств Евросоюза и США больше российского, и потому потери не настолько чувствительны. Неудивительно, что дискуссия о необходимости продления российских контрсанкций не утихает. Сторонники ответных мер утверждают, что они не только обоснованы политически, но и привели к бурному развитию отечественного сельского хозяйства. Противники жалуются на подорожание продовольственной продукции и отсутствие качественных товаров на рынке из-за снижения конкуренции. Президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич считает, что по-своему правы и те, и другие, но значение санкций и контрсанкций для нашей экономики не стоит переоценивать. — И те, кто говорит, что санкции стали спасением для нашего сельского хозяйства, и те, кто кричит, что они катастрофичны, преувеличивают. С одной стороны, нельзя сказать, что наше сельское хозяйство так уж здорово развивается. Есть, конечно, плюсы, но есть и минусы. Небольшие хозяйства выгоды практически не получили, и даже те фермеры, которые поначалу преуспели, теперь пишут о том, что у них ничего не выходит. Да и средние хозяйства чувствуют себя неважно. Речь идет о преуспевании узкой группы, которая сохраняет определенный уровень. Монополистам контрсанкции помогли взвинтить цены на начальном этапе. Теперь и этого не выходит, потому что дальше повышать цены некуда — люди просто перестанут покупать товары. Но сказать, что идет бурное развитие сельского хозяйства, нельзя. Надо сравнивать не с тем, что было совсем плохо, а стало чуть получше. На самом деле, наш потенциал развития кратный, и он не реализуется так, как следовало бы. Кроме того достижения в сельском хозяйстве связаны не столько с контрсанкциями, сколько с вложением государственных средств в национальные сельскохозяйственные проекты, с льготным кредитованием крупных агрохолдингов, которые имеют монопольное положение на рынке. Эти факторы накладываются на общее падение потребительского спроса. «СП»: — Как падение спроса связано с улучшением ситуации в сельском хозяйстве? — Дело в том, что когда сравнивают наше сельское хозяйство сейчас и пять лет назад, обычно приводят цифры о том, какой процент спроса оно удовлетворяет. Но спрос за эти годы сократился, люди стали потреблять меньше продукции животноводства. Проще говоря, стали хуже питаться. Рекламируемое производство сыров часто связано с пальмовым маслом, импорт которого в Россию увеличивается. Но, главное, я не вижу прямой и четкой связи, чтобы эти запреты давали преимущества сельхозпроизводителям. Некоторым монополистам полегче, остальным же это ничего не дает. Тем более, что импорт все равно проникает к нам. Например, в виде скрытого импорта, когда «национальный производитель» здесь просто упаковывает и фасует зарубежные товары. Идут колоссальные операции по ввозу санкционной продукции чрез Белоруссию и другие страны, которые тоже адаптировались к ситуации. Эти товары стоят дороже, потому что теперь вместо Италии пишут Сербия или Македония, и это требует дополнительных затрат, но все это есть. «СП»: — Но ведь с этим борются… — Да, борются, но на самом деле проконтролировать это очень трудно. В случае с многими товарами установить их происхождение практически невозможно. Как отличить одну рыбу от другой, тем более, если компания глобальная, работает по всему миру и может просто переклеивать этикетки. «СП»: — Получается, что от контрсанкций больше вреда? — И это мнение тоже преувеличено. Колоссального вреда от контрсанкций нет. Нам больше вредят не санкции или контрсанкции, а отсутствие конкурентной политики в области сельского хозяйства. Проблема в том, что не происходит комплексного развития АПК и логистической инфраструктуры, нет поддержки маленьких и средних фермеров. В эту сферу не идут большие капиталы и деньги, потому что у нее маленькая рентабельность. Сказать, что импортные товары массово исчезли с прилавков, тоже нельзя. Если поискать, можно все найти. Хотя в чем-то противники контрсанкций правы. Обход запрета на импорт — это дополнительные издержки, которые приводят к росту цен, который оплачивает потребитель. Но сказать, что без контрсанкций эти товары были бы очень дешевыми, тоже нельзя. Импорт с учетом курсовой разницы все равно оставался дорогим. Так что все по-своему правы. Минусы в виде подорожания импортных товаров есть. Произошло не импортозамещение, а изменение и удорожание импортных схем. Плюсы, которые приходятся на небольшую монополистическую группу сельхозкомпаний, тоже. Но огромных возможностей для мелких и средних предпринимателей, о которых говорили три года назад, не появилось. Даже раскрученный сыровар Олег Сирота, который поначалу рассказывал о том, как начал процветать его бизнес, теперь ходит по всем передачам и жалуется, что оказался на грани банкротства. Что говорить о предпринимателях, которые не обладают такой публичностью? «СП»: — Насколько наши ограничительные меры чувствительны для Запада? — Для Запада наши контрсанкции совсем не так чувствительны, как говорят у нас, да и у них. Там тоже есть свои лоббистские группы, которые могут выводить людей на улицы с протестами и под это дело вышибать дополнительные дотации. Они все равно как-то распихали свои польские яблоки или через Белоруссию к нам, или в другие страны, но при этом еще стали бегать в Брюссель и требовать себе компенсации за ущерб. Поэтому цифры, которые они представляют, завышены, и на самом деле они не так пострадали, как хотят показать. «СП»: — Почему тогда мы продолжаем продлевать контрсанкции? — Мое мнение — контрсанкции продлевают потому, что это политический жест. Ведь против нас санкции уже продлили, значит, и мы должны что-то сделать в ответ. Если бы мы ничего не предприняли, выглядело бы так, как будто мы что-то уступаем. Хотя ничего сверхъестественного мы бы от отмены контрсанкций не потеряли. Структура сельского хозяйства, доля отечественных производителей на рынке практически не изменилась бы.