Почему русские люди уехали из мусульманских республик РФ и отказываются возвращаться обратно - «Политика»

В российских СМИ, в том числе в патриотической и консервативной прессе, очень слабо освещается проблема отсутствия русского населения на окраинах нашей великой страны. Если эта тема поднимается, то печальное положение дел не преподносится как катастрофа, хотя Северный Кавказ, республика Тыва (Тува) и другие регионы РФ должны быть для русских таким же домом, как Вологодская область или Пермский край. «Кому сейчас вообще нужно православие?» На сайте «РИА Новости» вышел материал о единственном в Ингушетии православном храме — Покрова Пресвятой Богородицы. Он расположен в Ново-Синайском мужском монастыре в городе Сунжа (бывшая казачья станица Слепцовская). Журналист не скрывает, что русских в Сунже и окрестных населенных пунктах практически не осталось. «Но до сих пор о казаках здесь напоминают традиционные мазанки на улицах, а рядом с Сунжей течет речка Иерусалимка», — отмечается в статье. Автор подчеркивает, что в Сунже царит межрелигиозный мир, и православие живет, несмотря на испытания, которым оно подверглось: «Мы очень много говорим о религии, о толерантности, о сосуществовании. А они просто берут и сосуществуют — православная кореянка и ингуш-мусульманин», — цитирует агентство отца Пахомия. «В последние годы мусульмане стали заходить в монастырь — посоветоваться и просто поговорить в тяжелых жизненных ситуациях. Раньше подобное считалось немыслимым. Национальная ингушская телекомпания запустила еженедельную православную телепередачу, а на богослужениях в храме после большого перерыва появились семьи с детьми», — говорится в материале. Рядом с Сунжей расположен древний христианский храм Тхаба-Ерды. Храм находится в заброшенном состоянии. Материал заканчивается вопросом журналиста к отцу Пахомию: «Кому сейчас вообще нужно православие здесь, в Ингушетии? Солдатам? Последним казакам? Власти?». В ответ иеромонах отвечает: «Православие в Ингушетии нужно в первую очередь самому Христу. И поэтому оно отсюда никогда не уйдет» «Нежелательные гости» С ответом отца Пахомия сложно не согласиться. Православие в Ингушетии, как и практически на всем Северном Кавказе, нужно только Христу. В Ингушетии русских насчитывается менее 1%, в Чечне — 1,5%, в Дагестане — 3,5%. Относительно нормальная ситуация только в Кабардино-Балкарии и Северной Осетии, где доля русского населения составляет 22%, но она значительно сократилась за минувшие 30 лет. Главной причиной бегства русских из Чечни, Ингушетии и Дагестана, конечно, стали вооруженные конфликты. В первой половине 1990-х между собой сцепились народы, которые раньше жили в мире и согласии. Русские также стали восприниматься как «нежелательные элементы», которые могут лишь пополнить армию «рабов и проституток». Я невольно вспоминаю рассказ уроженки Грозного, с которой я случайно познакомился в поезде, когда ехал из Волгограда в Саранск. Женщина перебралась в 1994 году в Нижний Новгород накануне первой Чеченской войны. В Грозном она работала в НИИ (сейчас невозможно даже представить, что когда-то столица Чечни была одним из центров науки и промышленности), где, по ее словам, трудились представители 14 национальностей. «До того, как все началось, никогда не стоял вопрос о разнице между нами. Мы дружили семьями, сидели с чужими детьми, ухаживали за теми, кто заболел. Да, у нас были разные традиции, в том числе религиозные. Но эти вещи не воспринимались как повод для выяснения отношений. Все изменилось, когда НИИ оказался никому не нужен, и все национальности, кроме одной, стали нежелательными гостями. Я поняла, что надо срочно уезжать», — рассказала моя собеседница. Нынешняя жительница Нижнего Новгорода скучает по Грозному, но возвращаться обратно не хочет: «Мне Грозный запомнился совсем другим. Я его очень любила. Но сейчас у меня вся семья в Нижнем Новгороде. К тому же я не уверена, что смогла бы там прижиться, найти работу, старых и новых друзей». «Подойти к русской — это вариант» В середине ноября 2017 года судьбой русских, как ни странно, озаботилась Русская служба BBC. Журналисты рассказали историю 80-летней пенсионерки Клавдии Леонидовны, которая наряду с 19 тысячами русских продолжает проживать в Чечне. «Статистика еще эффектнее в динамике: в 1970-е русских в Чечне была треть, перед перестройкой — почти 25%. Даже по переписи 2010 года в абсолютных цифрах их насчитали на пять тысяч человек больше, чем сейчас. Об исчезновении русских из Чечни говорит не только статистика, но и сами чеченцы: местный житель, узнав, зачем мы приехали, охотно вспоминает, что в детстве во дворе были и русские, и евреи, и армяне, но на вопрос, много ли у него сейчас русских знакомых, не может назвать ни одного», — констатировала BBC. Другая героиня материала фотокорреспондент ТАСС 32-летняя жительница Грозного Елена Фиткулина практически не пересекается с чеченским обществом, хотя во дворе она и ее семья — единственные русские. У Елены свой «русский мирок» — русский муж и русские друзья, оставшиеся с детства. По улицам Грозного она старается не ходить в юбках, чтобы не провоцировать местное мужское население. «Парни будут знакомиться, думать, что, может быть, что-то обломится. Подойти к чеченке с вольностями чеченцы себе не позволят, потому что знают, что им по шее настучат ее родственники, а подойти к русской — это вариант», — отмечает Фиткулина. «У меня настолько уже заточено все под местные тонкости, что мне неудобно там. У нас принято, что в двери первым проходит мужчина. Вот я сейчас была в ТАССе с коллегами-журналистами, и у меня срабатывает вот этот винтик: те меня пропускают, а я останавливаюсь, их пропускаю. Они понять не могут, что происходит. У нас девушка не должна касаться парня. В маршрутке передаешь деньги, если мелочь он тебе сдачу отдает — ладонь подставляешь, он ссыпает», — говорит Елена. Москва ломает голову Положение русских в собственной стране, как и прежде, остается на периферии государственной политики РФ. Русским некомфортно жить там, где они родились. Конечно, на Северном Кавказе стало намного спокойнее. В Чечне и Дагестане федеральный центр (на всякий случай) разместил несколько крупных частей Вооруженных сил, Росгвардии, ФСБ, которые укомплектованы представителями разных национальностей, включая русских. С 1990-х годов в Москве ломают голову по поводу того, каким образом можно предотвратить на Северном Кавказе любые ростки радикального ислама и сепаратизма. Религия и этническая общность — это сейчас ключевые факторы, которые объединяют мусульманские народы региона. Однако нет никакой гарантии, что в случае ослабления хватки федерального центра (например, после ухода Владимира Путина) на Кавказе снова не рванет. Единственная прививка от радикализма — это консолидация северокавказского общества на преимущественно светских началах. Но этот процесс невозможен, пока доля русских так мала.