Женщина, которую люто ненавидели бандеровцы - «Общество»

В преддверии новогодних праздников существует традиция вспоминать добрым словом о тех, кто погиб или умер в уходящем году.

В 2018-м мы уже не увидим многих выдающихся государственных деятелей, ученых, артистов, спортсменов, представителей других профессий. Все они заслужили того, чтобы о них вспомнили.

Украинский политик и правозащитник Ирина Бережная, трагически погибшая 5 августа, занимает в этом списке особое место.

Она сумела создать независимое правозащитное движение. Причем сделать это в условиях нацистского режима.

Она настолько активно и последовательно защищала права русских, украинцев, евреев, представителей других этнических групп, что опровергла многие мифы, существовавшие о правовой защите.

Прежде всего, что помимо той мнимой «правозащитной» деятельности, которой «занимаются» финансируемые Западом НКО, может быть еще и настоящая, неподдельная, исходящая из сердца и души.

Что правовая защита — это не подрывная деятельность. Напротив, это деятельность, направленная на укрепление общественных институтов, на создание в обществе дополнительных скреп.

Что правозащитником может быть не только вечно недовольный, ненавидящий свой народ, свое государство индивидуум. Что правозащитник — это человек, верящий в будущее своей страны и искренне желающий изменить ее сегодняшний день.

Мне Ирина Бережная запомнилась по личному знакомству, которое произошло в стенах Верховной Рады в бытность ее народным депутатом в 2007—2014 годах. Первое впечатление — хрупкая, невысокого роста, очень легкая в движении и при этом… крайне сосредоточенная, словно просчитывала каждый свой шаг, каждое слово.

До 2014-го года она казалась мне человеком, заранее выбравшим в жестком мире политики достаточно осторожную роль. Роль человека, предпочитающего держаться в стороне от острых политических баталий. Правда, то, как она последовательно и целенаправленно формировала свой личностный имидж (манеры, речь, одежда, круг общения и т. д.), указывало на присутствие огромных амбиций.

Иной Ирина Бережная открылась в дни Евромайдана. Тогда руководство правящей Партии Регионов спешило спасти себя, вывезти из страны свои материальные ценности. Мы же, простые граждане Украины, не поддержавшие переворот, чувствовали себя преданными и брошенными, полностью незащищенными перед лицом хаоса.

И тем более ценно, что в тот период нашлись те, кто не сбежал, кто не бросил, кто не предал. Их были единицы. Но они были. Одной из них, пожалуй, самой яркой, самой смелой, самой целеустремленной, оказалась Ирина Бережная.

Она осталась на Украине, когда ее коллеги по партии (мужчины!), включая руководство страны, разбежались — кто в ЕС, кто в Москву.

Она единственная из известных политиков, находясь в Киеве, взялась за очень неблагодарный и крайне опасный труд организации правозащитной работы. Более того, не побоялась это делать в условиях жесточайшего подавления инакомыслия, с огромным риском для своей жизни.

О том, почему она выбрала такой путь, мы поговорили с мамой Ирины — Еленой Петровной Бережной, директором Института правовой политики и социальной зашиты имени И.Г.Бережной.

«СП»: — Елена Петровна, после переворота 2014 года ваша дочь могла бы уехать в другую страну, безбедно жить и заниматься любимым делом, своей семьей, растить ребенка. В конце концов, могла бы вновь стать депутатом Верховной Рады. Но почему-то избрала достаточно неблагодарную и опасную правозащитную деятельность. Зачем ей все это надо было? Ради чего она решилась на это?

— Ирина всегда очень близко воспринимала любую несправедливость. Это и есть главный мотив, чтобы защищать права людей.

Еще, конечно же, природное стремление заниматься юридической деятельностью. Причем не просто юридической, а законотворческой. И не просто законотворческой, а такой, когда законы пишутся не в угоду отдельным лицам или социальным группам, но во имя создания гармонии в обществе.

Во многом на это повлиял то, в какой обстановке она росла с детских лет. В молодости мне, как юристу, приходилось много заниматься вопросами разработки и совершенствования законодательной базы в сфере приватизации, государственной собственности. Ирина с детских лет была не только свидетелем этого, но и нередко становилась участником обсуждений профессиональных юридических вопросов. Она сидела за одним столом, когда мы с коллегами, чиновниками различного уровня, обсуждали правовые темы. Внимательно слушала нас, вникала в суть беседы, могла высказать свою точку зрения. И эти ее высказывания, высказывания подростка, присутствовавшие воспринимали серьезно, как суждения взрослого человека. Настолько точно и взвешенно она могла сформулировать свою точку зрения.

Эта атмосфера во многом и повлияла на выбор профессии юриста. Но не только. Еще одна причина, как мне представляется, заключалась в ее характере — в ее индивидуальных чертах.

С детства она росла отзывчивым человеком, притягивающим к себе окружающих. Причем, поскольку она всегда была очень рассудительной и одновременно позитивной личностью, то и вокруг нее всегда формировался круг из очень интересных людей. Людей, обладающих прекрасными качествами. Людей, ориентированных на позитив, на гармонию.

Она всегда хотела понять чужую точку зрения. Понять и найти точки соприкосновения. Эта тяга во всем искать «золотую середину», как мне кажется, и способствовала еще большему интересу с ее стороны к вопросам права.

В самом праве она видела механизм поиска компромиссов между часто диаметрально противоположными точками зрения миллионов людей. Процесс формирования на основе этого компромисса неких общих правил, в основе которого будет совпадение, а не противопоставление. Гармония, а не конфликт.

Как женщина и просто добрый человек по своему характеру, она всегда исходила из того, что любой конфликт разрушителен. И не важно, где он возникает — в семье, на работе или в государстве. Конфликт всегда эффективно предупредить, нежели потом устранять его последствия, тратя на это огромные усилия и время.

В том, чтобы не допускать конфликтов она и видела свою миссию сначала как простого юриста, потом как законодателя и, наконец, как правозащитника. Во всем и везде искать разумный компромисс и точки соприкосновения — это главный принцип, который она исповедовала. А в то, что разумный выход можно найти в любой, даже самой сложной и запутанной ситуации — Ирина верила всегда.

В поиске рационального зерна, выработке общих, компромиссных правил — она видела свою миссию как законодателя, уже став депутатом Верховной Рады. А в парламент пришла, имея уже за плечами опыт работы юрисконсультом и нотариусом, и прекрасно осознавая несовершенство существовавшей правовой системы.

Когда же в стране произошел переворот, а затем началась гражданская война, это в ней, противнице любых конфликтов, не могло не вызвать резко негативную реакцию. Тогда-то, после государственного переворота, она и пришла к решению заняться правозащитной деятельность.

«СП»: — Неужели Ирина не понимала, что в условиях нацистского беспредела на Украине защита прав человека легальными методами ничего не даст? А если понимала, то почему занималась этим? Видела ли какую-то перспективу своей правозащитной деятельности?

— Ирина, конечно, осознавала всю ограниченность легальных методов борьбы в условиях нацистской диктатуры. Более того, она прекрасно видела насколько старательно Запад готов покрывать преступления Киева.

С этим она неоднократно сталкивалась, еще являясь депутатом Верховной Рады. Ирина неоднократно направляла депутатские запросы, обращалась в Совет Европы, ОБСЕ, ООН и многие другие международные институции с просьбой реагировать на правовой беспредел, поощряемый новой властью.

Она указывала на конкретные нарушения норм Конституции и приводила примеры совершенных преступлений. Неоднократно встречалась с послами стран ЕС, которые очень хорошо ее знали по прежней депутатской деятельности. Расстрелы сотрудников правоохранительных органов и участников Евромайдана снайперами, расправа с участниками акций протеста в одесском Доме профсоюзов, бомбардировки Луганска и других городов в Донбассе, убийства инакомыслящих и оппозиционных политиков, разгул преступности, поощряемый властью - по каждому из этих фактов следовали ее обращения.

И на каждый из них поступали ответы, являвшиеся формальными отписками. Когда она столкнулась с этой стеной и увидела, что нет никакой реакции со стороны тех международных организаций, которые должны были реагировать на такие вопиющие факты беззакония, возникло решение создать Институт правовой политики и социальной защиты.

«СП»: — И какая была конечная цель?

— Цель этой организации была в том, чтобы, с одной стороны, использовать не только политические возможности, но и возможности обратиться в европейские и международные инстанции в статусе структуры гражданского общества. С другой стороны, организовать судебные процессы по каждому нарушению и привлечь к ним внимание политиков и СМИ.

Тогда же встал вопрос об участии в организованной новой властью парламентской избирательной кампании. Ирине неоднократно поступали предложения принять участие в этих выборах. Но она отказалась, исходя из принципиальных соображений. Выборы, по ее мнению были не законными. Участие в них являлось содействием легитимизации нового режима, прошедшего в стране переворота. Наконец, это было содействием в легитимизации той гражданской войны, которая была развязана режимом на Востоке — на родине Ирины.

В ноябре 2014-го она зарегистрировала Институт правовой политики и социальной защиты. Привлекла меня в качестве директора, заняв пост главы Наблюдательного совета. И сразу же включилась в правозащитную работу.

Целью своей работы в качестве уже не политического, а общественного деятеля Ирина видела сбор и систематизацию всех преступлений режима. Прекрасно отдавая отчет, что в нынешней ситуации виновники этих преступлений вряд ли будут наказаны, она, тем не менее, верила, что нынешний режим недолговечен и рано или поздно падет. И главное, чтобы к тому времени ни одно нарушение закона не было забыто. Чтобы принцип неизбежности наказания не был нарушен. Чтобы виновники не избежали ответственности.

Пока же это не произойдет — дать людям надежду и веру.

«СП»: — Какие наиболее известные процессы, дела, которыми можно гордиться? Что удалось реально добиться за этот период?

— Таких дел много. Так, лишь только был зарегистрирован Институт, Ирина взялась обжаловать постановление кабинета министров Украины от 7 ноября 2014 года №?595. Этим постановлением были заморожены все выплаты жителям не контролировавшихся Киевом районов Донецкой и Луганской областей. Это было вопиющее нарушение со стороны правительства. И сразу же после его принятия, в ноябре, наш Институт подал иск в интересах 12 жителей Луганска, которые представляли все категории граждан Донбасса, права которых были нарушены

В числе этих лиц были не только пенсионеры, но и чернобыльцы, матери, которые воспитывали детей-инвалидов. Здесь был человек, который родился в Освенциме. Был участник Великой Отечественной войны — Чайкин. Были мамы, которые родили детей и должны были получать пособия. То есть нами были охвачены все социально незащищенные категории граждан, которых лишили полагающихся им выплат.

В результате эти процессы фактически вылились в рассмотрение вопроса о незаконном лишении социальных прав и гражданских свобод всех жителей Донбасса. Эта деятельность принесла и первый успех. 12 февраля 2015 года суд первой инстанции отменил пункт постановления правительства о приостановлении социальных выплат жителям Донецкой и Луганской областей

Пока шел этот судебный процесс, мы собрали материалы о расстрелах на Майдане. И когда Верховная Рада приняла постановление о признании действия Римского устава Международного уголовного суда, сразу же направили документы в Гаагский суд. Мы обратились к прокурору суда Фату Бенсуде с тем, чтобы она провела проверку наличия фактов преступления. Дело в том, что у прокурора Международного уголовного суда есть полномочия самостоятельно обратиться в суд, если она обнаружит факт преступления против человечества. В рамках этих полномочий наш Институт и потребовал возбуждения уголовного дела против власти, которую тогда фактически представляли Турчинов, Яценюк и другие. Тогда же был поставлен вопрос о проведении новым режимом политики «геноцида» в отношении собственного народа.

В последующем нами были инициированы судебные дела по преступлениям украинской армии в Донбассе, по убийству противников режима (Олесь Бузина и другие), по переименованию городов (Днепропетровска, Кировограда), улиц (проспектов Ватутина и Московского в Киеве) в честь пособников нацистов.

В ходе многих из этих процессов нам приходилось сталкиваться с превратностями украинской Фемиды. И это понятно, поскольку судьи элементарно порой опасаются за свою жизнь. Тем не менее, даже в условиях тотального беспредела, нам удалось добиться принятия положительных судебных решений. Те же дела по вопросу возобновления социальных выплат жителям Донбасса мы выиграли во всех трех инстанциях.

И все — благодаря энергии Ирины. А также целому ряду ее других качеств, некоторые из которых даже для меня стали открытием. Например, то, что она, человек склонный к поиску разумных компромиссов, готова отстаивать правду и справедливость, а также свои взгляды и убеждения в очень жесткой форме.

В этом отношении, мне особенно запомнилась встреча с представителем ЕС в Украине Яном Томбинским. Ирина в настолько жесткой форме потребовала от него пресечь нарушения прав человека, что даже этот, имеющий большой опыт европейский дипломат, вынужден был уступать, оправдываться, признавать преступность киевского режима, поддержки его Западом. Присутствовавшие на встрече мужчины проглатывали все гневные высказывания Ирины в их адрес и в адрес ЕС без единого звука. Столь велика была сила ее энергетики. В эти минуты я испытывала огромную гордость, что у меня такая дочь.

Еще одним предметом гордости за Ирину являлось то, что на фоне общей растерянности, молчания со стороны политиков она первой решительно взялась защищать прав человека, права, бесстыдно нарушаемые властью.

Причем умела находить такие аргументы, против которых невозможно было что-то возразить. А еще подбирала правильную форму их подачи. Такую, чтобы ее собеседники не просто выслушали, но и начали действовать. Да не просто действовать, а чтобы их деятельность вылилась в конкретный результат.

При этом ее противники ничего не могли ей противопоставить. Она всегда настолько умело выстраивала диалог, что никто не мог осуществить даже попытки манипуляции ею, давления на нее. Это было невозможно с такой самодостаточной личностью как Ирина.

Невозможно на фоне ее огромной энергетики. Видимо, эта харизма всегда была в ней. Просто раньше она скрывалась за внешним спокойствием, не конфликтностью. Скрывалась где-то глубоко внутри. И должны были произойти экстраординарные события, чтобы все это вышло на поверхность, проявилось в полном масштабе.

Еще одна характерная черта, которая помогала Ирине добиваться результата — это абсолютная вера. Прежде всего, вера в то, что из самой трудной ситуации есть выход. В то, что тот хаос, который воцарился на Украине, можно прекратить.

Если бы не эта внутренняя вера, то никакая правозащитная деятельность была бы невозможна.

Эта вера не только придавала ей силу, но и снимала какой-либо порог страха. Порой мне казалось, что она не боится вообще ничего. И это — на фоне гибели многих знакомых, бывших коллег. Убили Олеся Бузину. Погиб Олег Калашников. Погиб Михаил Чечетов. Но, несмотря на это, Ирина со всей решительностью и огромной энергией продолжала заниматься своей правозащитной деятельностью. Он настолько была убеждена в своей правде, что не боялась идти до конца. И вдохновляла своей верой других.

Ирина, была абсолютно уверена, что у Украины, украинского общества есть будущее. И рано или поздно силы созидания, несмотря на все ужасы, на хаос, на разочарование, на пессимизм, смогут победить.