За что судят «Бессмертный полк» и его лидера - «Общество»

Ровно месяц прошел с тех пор, как латвийский правозащитник и один из организаторов акции «Бессмертный полк» в Риге Александр Гапоненко оказался в тюрьме. Официально он арестован за «подготовку антигосударственных действий», которые, якобы, планировал в рамках протестных акций против ликвидации русских школ. Об этом заявил премьер-министр Латвии Марис Кучинскис. Представить, что 64-летний профессор экономики мог заняться противоправной деятельностью для всех, кто его знает — просто смешно. Достаточно посмотреть биографию Гапоненко, чтобы понять — он всегда действовал исключительно в правовом поле. Все организации, инициатором создания которых он был (от «Объединенного конгресса русских общин» до «Конгресса не граждан»), занимались легальной деятельностью в рамках правового поля ЕС. Как и его правозащитные или общественные инициативы — такие как организация референдума о придании русскому языку статуса государственного. Тем не менее, Гапоненко оказался в тюрьме, а власти страны, не дожидаясь судебного решения, уже вынесли вердикт. Кучинскис публично потребовал наказать правозащитника «по всей строгости закона», аргументируя это тем, что «столь решительные действия покажут государственную позицию Латвии». Абсурдная аргументация для руководителя страны, которая претендует на статус «правовой» в рамках единой Европы. Исходя из нее, получается, что наказывать человека следует не по факту его деяний, а только для демонстрации «позиции» страны. Особенно гротескно такая аргументация звучит из уст бывшего главного бухгалтера районного совета времен Латвийской ССР. Но почему абсолютно легальная деятельность профессора оказалась предметом столь жесткой реакции? И почему эта реакция последовала со стороны высшего руководства страны? Ведь Гапоненко не был ни лидером какой-то партии, ни просто политическим деятелем, его деятельность никак не могла привести к смене власти. Одно из объяснений состоит в том, что правозащитник мог включиться в парламентские выборы осени 2018 года. Конечно, за короткий срок он вряд ли бы успел бы создать такую политическую силу, которая бы преодолела пятипроцентный избирательный барьер и попала в Сейм Латвии. Но само появление такой партии могло серьезно нарушить существующие интересы в стране. Дело в том, что политика в странах Балтии давно стала частью бизнеса. За каждой политической структурой стоят интересы местечковых олигархов — как правило, представителей бывшей советской партноменклатуры. Так, политическую силу, которую представляет нынешний премьер-министр, финансирует едва ли не самая богатая в стране семья Лембергсов. Ее глава был в советское время инструктором ЦК Компартии Латвии, а затем руководителем порта Вентспилс. Чтобы контролировать электорат, Лембергс и ему подобные раскололи общество на две части. Одну часть (коренных латышей) натравливают на русскоязычных граждан. Формально каждая из политических партий «отстаивает» интересы своих этнических групп, но в реальности между национал-радикалами, правоцентристами и левоцентристами разница только в лозунгах. Все партии являются «карманными» и нередко принадлежат одним и тем же олигархам. Эти олигархи давно уже распределили лакомые куски экономики и, чтобы закрепить это распределение сфер влияния заранее (до выборов) поделили места в парламенте. Задача политтехнологов и действующей власти (админресурса) — обеспечить нужное распределение мест в Сейме. Им помогают карманные партии. Так, чтобы электорат «правильно» проголосовал, национал-радикалы запугивают этнические меньшинства, а левоцентристы — отвлекают внимание русских от реальной политической борьбы. Появление новой политической силы на левоцентристском поле опасно тем, что она может показать разницу между фиктивной и реальной борьбой за права русских. Это приведет к снижению поддержки карманных левоцентристов. Повлияет на задолго до выборов расписанное и согласованное между местными олигархами распределение мест в Сейме. Нарушит баланс интересов между местными олигархами. Такого хозяева Латвии никак не могли допустить. По этой причине и задействовали админресурс в виде правительства и полиции. И неважно, что электоральную поддержку нынешних левоцентристов взялся спасать премьер-министр, представляющий правоцентристов. Хозяева ведь одни и те же. Но такое объяснение не учитывает тот факт, что правящая латвийская верхушка давно зависит от Вашингтона. Интересы же США заключаются в том, чтобы ослаблять своих конкурентов. В этом контексте страны Балтии, наряду с Польшей, рассматриваются не только в качестве антироссийского форпоста — они еще должны выступать дестабилизирующим фактором внутри Евросоюза. То, что произошло с Гапоненко — яркое свидетельство этому. Арест правозащитника произошел в тот момент, когда информационная палата Международного уголовного суда (МУС) приняла к рассмотрению его заявление относительно дискриминации русских в Латвии. Тем самым латвийские власти не только проигнорировали тот факт, что обращение в суд, свидетельствует о невиновности Гапоненко. Человек, готовящий радикальные акции, не будет одновременно обращаться по тому же вопросу в судебные инстанции. Хуже всего то, что обращение в суд также попало в перечень «антигосударственных действий»: правозащитник действовал с целью предупредить новые дискриминационные меры официальной Риги, в т. ч. запрет русских школ, а это и вменяется ему в вину. Но такой подход, объявляющий апелляцию в Международный уголовный суд «преступлением», является не просто нарушение прав человека — он еще и подрывает доверие к таким наднациональным структурам как МУС. Поскольку США не признают решения этой судебной инстанции, им ее судьба безразлична. А то, что правовой нигилизм в отношении одного наднационального органа рано или поздно приводит к правовому нигилизму в отношении других наднациональных структур (Евросоюза) Вашингтону выгодно. Ведь дестабилизация общеевропейской системы — это и есть их цель. Но пытаясь услужить своим хозяевам и обвиняя Гапоненко в «радикализме», бывшие представители партхозноменклатуры Латвийской ССР сами демонстрируют характерные стереотипы мышления радикалов. Ведь правовой нигилизм — это и есть крайний пример радикализма. Закон и правосудие: Захарова рассказала о помощи осуждённой во Вьетнаме на пожизненное заключение россиянке