Теневая сторона американской медали - «Военные действия»

Новая американская администрация формирует основы будущего курса США на Ближнем Востоке. В Белом доме и Госдепартаменте, Пентагоне и ЦРУ разное видение проблем этого региона и цели не совпадают. Что будет делать президент Трамп (вовсе не обязательно то, что обещал избирателям перед выборами), пока неясно. Каждое ведомство пытается представить ему свое видение ситуации и добиться большего влияния на процесс принятия решений.

Идет большая игра, в которой контракты между США и аравийскими монархиями и их лоббирование против своих врагов и конкурентов для Вашингтона много важнее борьбы с терроризмом. Параллельно развивается иная реальность, в которой в Сирии воюют Иран и российские ВКС, идут переговоры в Астане с участием Турции и Иордании. Роль США там минимальна, что облегчает достижение результатов. Статья, основанная на материалах Ю. Б. Щегловина, подготовленных для ИБВ, дает возможность оценить обе реальности.

Земля и небо безопасности
Минобороны США рассматривает целесообразность переброски боевых частей на север Сирии. Об этом сообщила 15 февраля телекомпания CNN. Воинский контингент США в Сирии составляет от 300 до 500 бойцов спецназа – военных советников сирийской оппозиции, не считая французов и немцев. При этом президент Трамп 28 января подписал указ о необходимости подготовки за 30 дней плана разгрома «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). Пентагон готовит несколько вариантов действий в Ираке и Сирии.

Решимость военных использовать американские наземные силы при взятии Ракки говорит о том, что переговоры с Турцией окончились не так, как планировалось. Пентагон не рассчитывает на ее войска и лояльные Анкаре группировки сирийской оппозиции в качестве основного партнера в совместных операциях. Для этого не надо наращивать контингент, можно было обойтись поддержкой с воздуха.

Предложения Пентагона президенту Трампу будут включать помимо военных вариантов взятия Ракки и, возможно, большей части провинции Дейр эз-Зор, участие в создании так называемых зон безопасности. Позиция же Анкары по этому вопросу сейчас не подразумевает американского присутствия в таких мероприятиях на земле. Турки будут приветствовать воздушное прикрытие таких зон, но не более. Достаточно вспомнить эвакуацию с помощью турецких военных в 2016 году американских инструкторов из расположения протурецкой оппозиционной группировки. В прошлом призывы Анкары к Вашингтону о совместных усилиях для создания зоны безопасности преследовали цели: заручиться поддержкой авиации США и использовать их как гаранта невмешательства России. После того как отношения с Москвой улучшились, Анкара может договориться с ней и сама. Турция недовольна планами Пентагона о союзе с курдами. Вряд ли США смогут убедить их уйти из Ракки, Манбиджа и с западного берега Евфрата и Турции нечего этому противопоставить.

Если Пентагон перестанет опираться на курдов на северо-востоке Сирии, Соединенные Штаты останутся без опоры на местные силы и будут вынуждены следовать в фарватере политики Турции. Отсюда проработка схемы усиления наземной группировки в Сирии спецназом, артиллерией и, возможно, тяжелой техникой. Это поможет курдам и их союзникам из проамериканской коалиции достичь сравнительно быстрого прогресса на поле боя и гарантирует от действий Анкары. Взамен турки получат содействие в создании зон безопасности. России целесообразно поддержать стремление американцев решить вопрос Ракки и большей части провинции Дейр эз-Зор (это деморализует ИГ на севере Сирии и разрушит единство группировки, спровоцировав отход иракских боевиков на родину). Следует очертить границы присутствия войск США и зон безопасности, которые отвечают интересам Турции. Американцы на севере Сирии присутствуют в любом случае. Нужно дать им ликвидировать там ИГ, что развяжет ВКС РФ руки для действий в Идлибе и под Пальмирой. При реализации планов США использовать курдов в отношениях между Анкарой и Вашингтоном вбивается клин, что важно для подрыва их альянса в Сирии.

Дружба против Ирана

Администрация Трампа проводит консультации с рядом арабских государств о возможности создания военного союза, который был бы направлен против Ирана и обменивался информацией с Израилем. Об этом говорится в электронной версии статьи газеты «Уолл-стрит джорнэл», опубликованной 15 февраля. Речь идет о включении в союз Саудовской Аравии, ОАЭ, Египта и Иордании. Для арабских стран в союзе имелось бы положение о взаимной обороне, подобное существующему в НАТО. США и Израиль не являлись бы частью этого объединения. Соединенные Штаты оказывали бы ему поддержку в военной и разведывательной сфере, Израиль – в обмене разведданными.

Данные о том, что во главу угла новая администрация ставит в отличие от предыдущей возобновление союза с Эр-Риядом, подтверждаются награждением наследного принца и министра внутренних дел КСА Мухаммеда бен Наефа медалью ЦРУ США за борьбу с терроризмом, сигналами об изменении политики США на йеменском направлении по укреплению антииранского альянса с КСА и попыткой внести КСИР в список террористических организаций. Риски такой политики очевидны, особенно в борьбе с «Аль-Каидой», за которой стоял и стоит Эр-Рияд. Но если Вашингтону удастся реализовать свои намерения создать аналог блока СЕНТО с заменой Ирана на Саудовскую Аравию, это окажет влияние на ситуацию в Сирии. Точнее – на уровень поддержки просаудовских групп вооруженной оппозиции.

Обратим внимание, что в списках стран – кандидатов в члены блока нет Турции и Катара с учетом недавних попыток администрации США внести «Братьев-мусульман» в список террористических организаций (Турция и Катар – основные спонсоры этого движения), а также непонимания между США и Турцией о ставке американцев на курдов и будущего зон безопасности. Это позволяет дискредитировать в глазах Анкары такой альянс. Объявление турецкими властями просаудовской «Джебхат ан-Нусры» («Тахрир аш-Шам») террористической организацией – важная тенденция. Региональное соперничество КСА и Турции демонстрируют те же переговоры в Астане и Женеве, тем более что на своей границе с Сирией Анкара хочет иметь монополию в патронировании сирийских оппозиционеров. При этом включение в состав участников альянса АРЕ под вопросом в силу его конфликта с КСА и разным видением ситуации в странах региона (в той же Сирии). Одной из проблем является нежелание Абу-Даби и Каира принимать диктат Эр-Рияда, который США хотят сделать ведущим игроком нового альянса. Противоречия между этими арабскими странами в составе «Аравийской коалиции» в Йемене это иллюстрируют.

Что касается Израиля в качестве поставщика развединформации, – это не препятствие. Интересы арабских стран и Израиля тут совпадают. Это решение проблемы Ирана и его доминирования в регионе. Так, у иорданских спецслужб хорошо налаженные отношения с израильскими коллегами. Эр-Рияд используют израильские компании, которые монтируют в КСА станцию радиоэлектронной борьбы. АРЕ и Израиль вместе анализируют данные с израильских станций радиоразведки по Синаю – Египет предоставляет переводчиков местных диалектов. Так что основная проблема будущего блока не в Израиле, а в арабах, которые найдут повод поссориться.

По сведениям СМИ, КСА и ОАЭ добиваются от Трампа отмены закона, дающего право семьям жертв международных террористических организаций подавать иски против поддерживающих их государств. В первую очередь он позволяет подать в суд на Саудовскую Аравию американцам, потерявшим родных во время терактов 11 сентября 2001 года. Но Эр-Рияд пойдет на условия Вашингтона и без отмены закона. Поскольку США вновь превращаются в гаранта безопасности королевства и стратегического партнера. Вашингтон предложил Эр-Рияду план создания подобия «панарабских сил» (в усеченном варианте, но с поддержкой США), который тот пытался реализовать последние три года без какого-либо успеха. За перспективу превратиться «в регионального жандарма» саудовское руководство готово будет забыть про неудобный закон. Особенно если он не получит юридической практики.

«Любимая жена» Пентагона

Директор ЦРУ США Майк Помпео наградил 12 февраля наследного принца и министра внутренних дел КСА Мухаммеда бен Наефа медалью за заслуги в борьбе с терроризмом. ЦРУ отметило его за «отличную разведывательную работу в сфере антитеррора и вклад в достижение международной безопасности и мира». 4 февраля М. бен Наеф, занимающий пост вице-премьера, получил за аналогичные заслуги высшую государственную награду Франции – знак ордена Почетного легиона. Вашингтон и Париж сближаются с Эр-Риядом. Следует ждать изменения политики Вашингтона по отношению к Ирану на йеменском направлении. М. бен Наеф – наиболее доверенная креатура США в нынешнем саудовском руководстве. С уходом в прошлое президента Йемена А. А. Салеха ставка на его службу безопасности рухнула. Единственным поставщиком информации об «Аль-Каиде Аравийского полуострова» (АКАП) для США остался М. бен Наеф. При этом бывший директор ЦРУ Дж. Бреннан незадолго до отставки заявил, что саудовская разведка и контрразведка активно используют джихадистов, в том числе и в Йемене. Он забыл упомянуть про «Аль-Каиду» как инструмент попыток Эр-Рияда распространять свое влияние в мусульманском мире.

М. бен Наеф уловил тенденцию и подготовил площадку для активизации контактов в сфере безопасности с американскими спецслужбами. 2 февраля по его протекции король Сальман назначил нового начальника Главного управления безопасности (GSS), отвечающего за внутреннюю безопасность в Саудовской Аравии (в том числе борьбу с террором) и входящего в систему МВД. Им стал один из ведущих саудовских экспертов в этом вопросе Хамад бен Халафа аль-Рашид аль-Халафа. Он сменил на посту старого друга М. бен Наефа Абдель Рахмана аль-Рубейна, ставшего замминистра. Причем во времена пребывания своего отца Наефа бен Абдель Азиза на посту главы МВД КСА М. бен Наеф занимал пост начальника GSS.

Необходимость активизировать партнерские каналы с Вашингтоном и Парижем требует на этом посту более молодого и профессионального человека. Хамад бен Халафа аль-Рашид аль-Халафа известен американцам в этом качестве и курировал вопросы связей с ФБР и ЦРУ. С учетом его партнерских и доверительных контактов с главой Управления общей разведки (УОР) генералом Халидом бен Али бен Абдуллой аль-Хумейданом (до этого возглавлявшим контрразведку при полном доверии принца Наефа бен Абдель Азиза и его сына) М. бен Наеф фактически монополизировал в своих руках все, связанное с борьбой с исламистским террором и партнерскими связями по этим вопросам с западными странами.

Новый глава GSS займется формированием с помощью западных партнеров в составе ведомства центра кибербезопасности, где предусматриваются подразделения по борьбе с хакерскими атаками, оснащением новым ПО вверенных ему ведомств, а также созданием собственной хакерской базы. В эти планы входят проекты, которые курирует GSS, по созданию систем информбезопасности для госучреждений и инфраструктуры нефтяной национальной компании АРАМКО. К этому надо прибавить разрешение Белого дома на продажу беспилотников и новейших технологий космической фотосъемки и позиционирования, что открывает на рынок путь западным компаниям, прежде всего французским. Основным лоббистом таких проектов в США и Франции был М. бен Наеф, официально курирующий эти программы.

Практика малых дел

Параллельно с усилиями Вашингтона переформатировать ближневосточную политику США с курса экс-президента Обамы под видение Трампа, успешно продолжился астанинский переговорный процесс. Как заявил глава делегации сирийской вооруженной оппозиции Мухаммед Аллюш на брифинге, «мы достигли... позитивных результатов на этой встрече». Аллюш сообщил, что стороны продвинулись в обсуждении механизмов, касающихся освобождения заключенных, и сказал, что вооруженная оппозиция Сирии отвергает участие Ирана в комиссии по перемирию. При этом можно констатировать, что пока все устремления протурецкой оппозиции сконцентрированы на Восточной Гуте. На территории столичного региона часть боевиков заключает перемирие, часть продолжает воевать. Гуманитарная помощь туда уже пошла.

Ситуация напоминает положение дел в Вади-Барада во время первого раунда переговоров в Астане. Тогда оппозиционеры ставили во главу угла действия иранских советников и ливанских шиитов, грозя уходом с переговоров. Но они никуда не уйдут. Освобождение ключевых участков и зачистка их от боевиков необходимы, как в Вади-Барада, из которого идет водоснабжение и Дамаска, и в Восточной Гуте, откуда можно обстреливать Дамаск, именно для того, чтобы переговоры в Астане проходили успешно.

В период проведения переговоров в Астане надо стараться избегать активных фаз боевых действий против сил, ассоциирующих себя с «умеренной оппозицией». В этой ситуации неважно, признает ли вооруженная оппозиция Иран участником комиссии по перемирию. Наличие Ирана там несет смысловую нагрузку только с учетом статусности, как признание его важной стороной происходящих событий. С практической точки зрения позицию Тегерана могут высказывать и представители Дамаска. Это все понимают, и заявления Аллюша надо расценивать как попытку принизить статус Ирана, так как физически его вывести из числа коспонсоров переговоров по сирийскому урегулированию нереально. Не исключим в данном случае посыл о раздражении Анкары (Аллюш высказывает турецкую точку зрения) действиями Ирана по усилению Рабочей партии Курдистана (РПК) и поддержки сил, оппозиционно настроенных к президенту Иракского Курдистана и союзнику Эрдогана М. Барзани.

Заметим ход, который разыгрывает оппозиция в рамках обсуждения состава комиссии по соблюдению перемирия. По словам Аллюша, «мы подтвердили создание комиссии, в составе которой будут турецкая сторона, Россия, и что большая роль будет уделена арабской группе в этой комиссии. Эта группа будет состоять из Саудовской Аравии, Иордании, Катара и ОАЭ. Мы не принимаем роль Ирана. И по этому поводу не было достигнуто договоренности». То есть налицо попытка официально придать статус коспонсоров процесса зарубежным покровителям оппозиции, не включая туда Иран, выполняющий аналогичные функции по отношению к Дамаску. В данном случае надо держать жесткую позицию. Или Иран и тогда «арабская группа», или никто. При этом необходимо поставить вопрос перед оппозицией: если вы привлекаете к проблеме перемирия КСА, означает ли это, что оно является участником конфликта? И в чем его участие проявляется?

Если оппозиция говорит «да», то она официально признает подрывную роль КСА на сирийском направлении. Если – «нет», то на каком основании саудовцы должны присутствовать в Астане в любом качестве? Иордания в данном случае позиционируется отдельно в силу своего приграничного статуса. Можно предположить, что в конечном счете будет достигнут компромисс об отсутствии в этой комиссии и Ирана, и Саудовской Аравии, представители которой не сядут за один стол переговоров с иранцами. Причем идея с «арабской группой» очень опасна. Она имела бы смысл только в случае, если бы Эр-Рияд акцентировал отказ от свержения сирийского режима и от поддержки подконтрольной ему оппозиции в лице прежде всего «Джебхат ан-Нусры». От оппозиционеров необходимо потребовать официального размежевания не только с ИГ, но и с «Джебхат ан-Нусрой», как сделала Анкара. Если Эр-Рияд является спонсором «Джебхат ан-Нусры», в каком качестве саудовская делегация должна присутствовать на консультациях в Астане? Попытка ввести КСА в астанинский формат предпринимается, чтобы его блокировать, как успешно делается на переговорах в Женеве. Более никаких целей эта акция не несет. На данном этапе не стоит набирать дополнительных участников астанинского формата. В дипломатии считается, что чем больше участников, тем лучше вне зависимости от результатов. Сила переговоров в Астане – в их компактности и присутствии именно тех игроков, которые могут достичь реальных успехов. Каждый новый участник вносит в процесс свои условия, и очень мало оппозиционных полевых командиров. А ключевая задача переговоров – установление перемирия с боевиками. И делать это надо шаг за шагом: сначала с протурецкими, затем с проиорданскими.

В данном случае смысл Астаны – практика малых дел, а не замах на глобальность. Поэтому присутствие Иордании в Астане обязательно, а КСА и ОАЭ там не нужны. Если эта тактика будет выдержана, прогресс на переговорах в Астане будет на порядок выше, чем в Женеве. Это не глобальное переустройство Сирии, а конкретные договоренности с отрядами вооруженной оппозиции. Что и необходимо для достижения мира – такого, там и тогда, где и когда это возможно. Все успешные примеры завершения конфликтов на Ближнем Востоке – это пошаговые договоренности между конфликтующими сторонами, будь то соглашения между Израилем и его арабскими соседями или в Афганистане, Ираке, Йемене с местными племенами.

Игнорирование этого простого факта продлевает переговоры до бесконечности. Если цель организаторов именно такова, почему нет? В противном случае сторонники «больших шагов» должны отойти в сторону, дав тем, кто умеет вести переговоры, контролировать ситуацию.