Виктор Мураховский о Сирии: основные оперативно-тактические задачи, стоящие перед САА и ВКС РФ - «Военные действия»

С 30 сентября 2015 года сирийская тематика неизменно занимает одно из первых мест на страницах отечественных СМИ. Изначальные ожидания быстрой победы над исламскими радикалами достаточно скоро сменились пониманием, что Сирия — это «всерьез и надолго». Однако успешное освобождение Алеппо и победа на президентских выборах в США Дональда Трампа вселили многим в России уверенность, что до окончательной победы над джихадистами в Сирии наконец-то рукой подать. Так ли это?За ответом на этот вопрос наш корреспондент обратился к полковнику в запасе, главному редактору журнала «Арсенал Отечества» Виктору Мураховскому. — Виктор Иванович, стоит ли в ближайшее время ждать победоносного наступления армии Башара Асада на Ракку и Пальмиру? — Думаю, что наступление на Ракку — это не ближняя перспектива. Хотя, конечно, надеюсь, что такое наступление в определенный момент все-таки состоится. В свою очередь, на пальмирском направлении по-прежнему действует 3-й армейский корпус сирийской армии… — Целый корпус? — По крайней мере, сирийцы называют это соединение корпусом. Так вот, 3-й армейский корпус в ряду других соединений САА считается, мягко говоря, не самым лучшим. После потери Пальмиры в декабре 2016-го пришлось приложить большие усилия, чтобы стабилизировать обстановку в районе между Тиясом и Пальмирой, укрепить там сирийское командование и некоторые части. В настоящее время 3-й корпус все же перешел к наступательным действиям от авиабазы Т4 в направлении Пальмиры и высот севернее ее. Но продвижение там сирийцев идет достаточно медленно. Какого-то быстрого прорыва и развития успеха в глубину, освобождения Пальмиры, броска в сторону Дейр-эз-Зора и тому подобного ожидать не стоит. В целом, как мне кажется, сейчас перед САА стоят иные основные оперативно-тактические задачи. Необходимо планомерное и неспешное продвижение широким фронтом, избегая узких клинов как потенциальной западни. Таким образом можно добиться установления контроля над севером провинции Алеппо и обеспечить продвижение в сторону Эль-Баба. — А если Раккой займутся курды? — Не думаю, что курдские формирования смогут самостоятельно взять Ракку. Там все-таки нужна совместная операция. Необходимо дождаться, когда в северной части Алеппо высвободятся боеспособные воинские формирования САА, а также их союзников — и только после этого задумываться о Ракке. — Таким образом, у САА банально не хватает сил, чтобы вести наступательные операции одновременно на всех ключевых направлениях? — Не секрет, что правительственная армия испытывает большой недостаток боеспособных формирований. При таких обстоятельствах САА действительно не способна вести наступательные действия одновременно на нескольких операционных направлениях. — Иными словами, торопиться с решающим наступлением на ИГ *не стоит? — Нет, не стоит. Когда речь идет о Сирии, следует исходить из реальных возможностей и реальной местной обстановки. В частности, надо понимать, что формирования «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная в РФ) — это очень серьезный мотивированный и фанатичный противник, научившийся хорошо воевать в специфических сирийских условиях. Никакого шапкозакидательства быть не должно. Повторюсь — ожидать стремительных прорывов и побед над джихадистами за счет сосредоточения войск на главном направлении и удачного маневра не стоит. Подобные ожидания не соответствуют тому, что реально сейчас происходит на сирийских фронтах. — Раз уж был упомянут маневр, то позвольте вопрос. Текущая кампания против джихадистов в Сирии характеризуются не только очаговой обороной, но и достаточно активными маневренными действиями сторон. Не раз и не два последнее обстоятельство приводило сирийскую правительственную армию к поражениям, вызванному ударами боевиков по оголенным флангам наступающих группировок армейцев и их растянутым коммуникациям. Научилась ли в настоящее время САА парировать удары противника по флангам и коммуникациям своих вооруженных формирований? — Действительно, на сирийском ТВД нет сплошной линии фронта, с обеих сторон наблюдается очаговая оборона и наступления по отдельным направлениям. Когда смотришь на карту Сирии и видишь там четкую границу между красным и черным цветом, надо понимать, что столь четкое размежевание сторон и обозначение их позиций присутствует только на карте. На деле же стороны в основном контролируют не столько территории, сколько ключевые опорные пункты на перекрестках дорог, в населенных пунктах или в промышленной застройке. Вся же остальная местность остается свободной для передвижений. В лучшем случае там есть какое-то огневое прикрытие и эпизодические минные заграждения… При этом вопрос не в том, что сирийцы выделяют недостаточно сил для охраны флангов, а в том, что сирийцам до сих пор не удавалось опережать своего противника в циклах боевого управления. — Раз уж был упомянут маневр, то позвольте вопрос. Текущая кампания против джихадистов в Сирии характеризуются не только очаговой обороной, но и достаточно активными маневренными действиями сторон. Не раз и не два последнее обстоятельство приводило сирийскую правительственную армию к поражениям, вызванному ударами боевиков по оголенным флангам наступающих группировок армейцев и их растянутым коммуникациям. Научилась ли в настоящее время САА парировать удары противника по флангам и коммуникациям своих вооруженных формирований? — Действительно, на сирийском ТВД нет сплошной линии фронта, с обеих сторон наблюдается очаговая оборона и наступления по отдельным направлениям. Когда смотришь на карту Сирии и видишь там четкую границу между красным и черным цветом, надо понимать, что столь четкое размежевание сторон и обозначение их позиций присутствует только на карте. На деле же стороны в основном контролируют не столько территории, сколько ключевые опорные пункты на перекрестках дорог, в населенных пунктах или в промышленной застройке. Вся же остальная местность остается свободной для передвижений. В лучшем случае там есть какое-то огневое прикрытие и эпизодические минные заграждения… При этом вопрос не в том, что сирийцы выделяют недостаточно сил для охраны флангов, а в том, что сирийцам до сих пор не удавалось опережать своего противника в циклах боевого управления. — Поясните свою мысль, пожалуйста. — Сирийцы поздно обнаруживали действия рейдовых отрядов боевиков. Было слишком длительное время реакции на появление таких отрядов. Наблюдались существенно сниженная эффективность и растянутая по времени организация взаимодействия с артиллерией и авиацией. В результате этого противник, который действовал небольшими мобильными формированиями, просто опережал сирийцев. — Джихадисты часто были на шаг впереди правительственных войск и владели инициативой? — Фактически, да. Вследствие утраты инициативы, со стороны сирийцев начинались реактивные действия. В первую очередь, сирийцы, конечно, стремились выйти из-под удара, что получалось у них не всегда организованно… Отмечу, что наши военные советники в Сирии прилагают гигантские усилия по улучшению управления частей САА. Проводится энергичная работа по выявлению среди сирийских правительственных войск действительно боеспособных частей и подразделений. Думаю, что о соединениях речи пока не идет… Как показывает практика военных действий в Сирии, наиболее боеспособные части САА, возглавляемые талантливыми командирами, получающие поддержку по вопросам управления, комплектования, поставок вооружения и военной техники, со своими задачами вполне справляются. — Видимо, таких частей в САА не так уж и много. — Обычно такие части создают ударное ядро группировки САА. Те же войска, которые по идее должны продвигаться вслед за наступающими и закреплять территорию, а также удерживать важные объекты и прикрывать фланги, пока в смысле боеспособности существенно уступают ударному ядру наступающих группировок. Всю современную сирийскую армию довести до уровня боеспособности немногочисленных ударных подразделений — задача практически непосильная. Поэтому на занятых территориях необходимо тщательно закрепляться, окапываться, контролировать высоты, вести разведку. Другими словами, повторюсь – нужно не спешить. — Соответственно, опасность попадания группировок САА под болезненный фланговый удар со стороны джихадистов будет сохраняться. С этим поделать ничего нельзя. Остается лишь постараться минимизировать ущерб от подобных действий противника, что впрямую упирается в проблемы повышения профессионализма сирийского комсостава и боеспособности сирийских частей второго эшелона? — Совершенно верно. Надо понимать, что быстро решить эти проблемы невозможно. Повышение боеспособности САА требует немалого времени. С другой стороны, это не означает, что проблемами сирийской армии никто не занимается. Как раз наоборот. За минувшие месяцы российская группировка полностью вжилась в сирийские реалии. Как говорят военные — «вросла в обстановку». Российское командование знает уже реальные возможности сирийских правительственных войск и их союзников. Исходя из этих данных, а также с оглядкой на негативный опыт боевых действий САА, сейчас сирийцам и оказывается наша помощь. — Упоминая про негативный опыт боевых действий САА, вы имели в виду неудачное наступление сирийской правительственной армии на Табку и потерю Пальмиры? — И это тоже. Следует помнить, что крупного наземного контингента у ВС РФ в Сирии нет, и мы вынуждены, как говорится, работать с тем материалом, который есть. То есть поднимать до приемлемого уровня боевые качества САА, а это, еще раз подчеркну, процесс не быстрый. Иного варианта действий в нынешних обстоятельствах у России нет. Это, в свою очередь, еще раз доказывает, что быстрой окончательной победы над ИГ в Сирии ждать не следует. Напомним, вооруженный конфликт в Сирии продолжается с марта 2011 года. Правительственным войскам противостоят боевики различных вооруженных формирований, признанных террористическими во многих странах мира. С 30 сентября 2015 года Россия по просьбе сирийского президента Башара Асада оказывает Сирии техническую и военную поддержку. По приказу верховного