Города Донбасса: то ли фронтовой тыл, то ли экономический фронт… - «Военные действия»

Иногда, кажется, стоит побывать в одном городе Донбасса, так, считай, побывал во всех. Верно, это оттого, что, выезжая из одного населённого пункта, ты через считанные минуты въезжаешь в другой. Поэтому лично я сильно сомневаюсь, что когда-нибудь мы узнаем истинное количество погибших на этой войне. Мирно приютившиеся у трасс и просёлков деревушки не могли себе позволить и в довоенное время хотя бы фельдшера, а уж счёт погибшим во время войны и подавно.

Свердловску, к примеру, в этом вопросе повезло не в пример больше (если понятие «повезло» здесь вообще уместно), чем Донецку и Луганску. Незначительно пострадали только периферийные районы — посёлки-спутники. ВСУ была сильно увлечена «контролем» границ, который до сих пор даёт о себе знать почерневшими руинами КПП Должанский.
Свердловск город молодой, основан до Великой Отечественной войны, в 1938 году. Именно этот год украшает стелу на въезде в город в обрамлении архитектурных форм в виде трёх терриконов. Однако заселение территории будущего города началось в 18 веке, не считая, конечно, гулящих ватаг скифов, сарматов, половцев и Бог знает кого ещё. Но именно в 18 веке атаман Орлов основал поселение Должиково-Орловское (оно же Шарапкино), а сама земля принадлежала Великому войску Донскому. Это к вопросу об историческом праве наследования земли. Хотя, если в Киеве и Диоген мовой балакал, то аргументы тут излишни.
Город фактически был образован путём объединения нескольких населённых пунктов. Активно разрабатываемые угольные шахты способствовали притоку населения и в итоге определили его будущее на век вперёд. Город и сейчас, словно весьма своеобразными подвесками, окружён терриконами угольных шахт.

После начала войны Украины против Донбасса Свердловск без каких-либо протестов вошёл в состав Луганской Народной Республики. И стоит отметить, что мне доводилось не раз и не два слышать, как местные жители изо всех сил поддерживали в себе оптимизм возвращением Крыма, различными слухами, что «кто-то говорил», что уже начали раздавать российское гражданство, а «кто-то» видел русские вертолёты… А ведь в это так хотелось верить. Хороши эти слухи или вредны — вопрос спора, но развенчивать их не было никакого желания, ведь это помогало людям и придавало сил. Правда не бывает однозначной, особенно если смотришь в полные надеждой глаза.

Когда фронт к 2016 году относительно стабилизировался, свердловчан ждало, наверное, самое потешное «наказание» от Киева. Чтобы не остужать пыл деградантов с майдана, а заодно ещё раз напомнить младоевропейцам, кто мешает им махнуть на Елисейские поля, Верховная рада раскрутила фишку с переименованием городов в рамках пакета законов о декоммунизации. Самым известным примером является переименование Днепропетровска в Днiпр, после которого жители Херсона изрядно напряглись. Но эта судьба, по мнению киевских нардепов, ждала не только Днепропетровск. 12 мая 2016 года Свердловск на территории Украины стали называть Довжанськ. Свердловчане, всю жизнь называвшие свой город ласково Свердловкой, от души посмеялись.

Но «свидомые» фишку оценили — это ж сколько бюджета можно освоить, перекрашивая глобус Украины! Соседний Червонопартизанск стал Вознесенiвкой, Пролетарский переименовали в Картушине, Комсомольский в Дубове. Но «декоммунизация» оказалась позабористее кокаина. Переименовывались даже самые небольшие посёлки. Село Розы Люксембург с населением меньше 1 тысячи человек был торжественно названо Олександрiвске, Красный Октябрь (ну как такой оставить) превратился в Майорове, Войковский стал Копанi, а Котовского — Калинове.
Калининскому же не повезло больше всех, на этом посёлке в 2 тысячи душ населения у древних укров фантазия кончилась. Поэтому они тиснули имя у соседнего села с населением около 300 человек — Кондрюче, заменив одну букву. И стал Калининский именоваться Кундрюче. Естественно, ни новорожденные «кундрючинцы», ни «довжанцы» ни де-факто, ни де-юре не признали нового киевского тренда. Как не признавали свой дом Сарабашем жители Коммунаровки, Садовым жители Новопетровского, и уж никак не хотели нового имени жители Коминтерново, так как должны были стать жителями Пiкузей (никаких шуток).



А вот блокада сказалась на городах Донбасса, в том числе и Свердловске, значительно. Показав неспособность решить вопросы организации и сбыта, ДТЭК начал терять шахты. Таким образом угольные предприятия Донбасса перешли под контроль нового ЗАО «Внешторгсервис», которое, по официальным данным, госпредприятием не является, но, опять же, по утверждениям управленцев, будет работать в связке с Минуглепромом ЛНР. Непосредственно для шахтёров это вылилось в единственный факт задержки зарплат, а позже и полного перехода с естественной системы заработанной платы на систему выплаты материальной помощи. Эту материальную помощь сами шахтёры иронично назвали «подъёмными». И, как убеждают новые владельцы и надеются оставшиеся кадры, это мера временная.

Вся трагичность ситуации состоит в том, что практически любой город Донбасса — это уголь и шахты. Всё остальное — городская инфраструктура, перевозчики, медучреждения и почти все промышленные предприятия — завязано на угольной промышленности. Некоторые подобные предприятия и вовсе входят в состав структурных подразделений компании. Таким непрофильным активом для СП (структурное подразделение) «Свердловантрацит» ЗАО «ВТС» является ДОЛ (детский оздоровительный лагерь) «Королевские скалы», а также профилактории для персонала «Славутич» и «Проминь», собственный автобусный автопарк и так далее и тому подобное.

Из-за реорганизации угольной промышленности все эти предприятия оказались в сложном положении. Но им ещё повезло, если опять-таки здесь это понятие уместно. Куда хуже пришлось промышленным предприятиям, чьими единственными клиентами испокон веков были угольные шахты. Так, критическая ситуация возникла на Свердловском машиностроительном заводе (СМЗ), который специализировался на производстве и ремонте горно-шахтного оборудования. Завод вложил последние деньги в ремонт очередной партии техники, но в связи с реорганизацией угольных предприятий реализовать её руководство не смогло. Поэтому готовое к использованию оборудование пылится на складе. К маю 2017 года завод фактически остановлен.




Разумеется, нет работы, нет и денег. И вот тут завод понёс самые большие потери — кадры. Не имея возможности финансово удержать персонал, не имея даже возможности пообещать хотя бы примерную дату начала функционирования завода, руководство было вынуждено распустить сотрудников. То есть завод, возможно, безвозвратно потерял многих высококлассных специалистов.
А ведь старожилы до сих пор ностальгируют по временам СССР, когда СМЗ (как и прочие предприятия Донбасса) снабжал своей продукцией не только местный горнодобывающий комплекс, но и другие районы УССР, а также некоторые союзные республики. Эта болезненная память обострилась, когда вялотекущий четвертьвековой развал получил майдановский допинг и уложился в пару лет.
Лучше всего положение с заработной платой, налогами и уровнем жизни на Донбассе продемонстрирует следующее. Руководство СМЗ обратилось к властям ЛНР с просьбой оказать финансовую помощь заводу с персоналом под сотню специалистов в размере… 500 тысяч рублей (500 тыс., Карл!). Эти деньги, по их мнению, помогут предприятию удержаться на плаву, уплатить налоги и прочие расходы, а также материально поддержать оставшихся рабочих.
По факту вся промышленная цепочка Донбасса зависит от шахт по принципу домино. Стоит внести разлад в этот механизм хоть на месяц, как все остальные костяшки начинают сыпаться одна за другой. И вопрос не только в рынке сбыта, который тоже весьма специфичен: не каждое предприятие приспособлено к использованию высококачественного донбасского угля-антрацита, к тому же неопределённый статус республик международной торговле не способствует. Остро стоит вопрос реальной реорганизации промышленного взаимодействия, а перестроить отлаженную систему сравнимо с попыткой остановить маневровый тепловоз на полной скорости. Опять же, образно говоря, не один десяток людей по шпалам размажет, пока сию систему поставят на новые рельсы.