Слабые места авиации и ВМФ России: БПЛА, стелс-самолеты, авианосцы - «Военные действия»

Материал комментируют: Виктор Мураховский Россия отстает в развитии военных беспилотников от ведущих стран на пять лет. Об этом в понедельник, 27 ноября, заявил начальник центра перспективных исследований группы «Кронштадт» Владимир Воронов. «К сожалению, есть ряд проблем в общем состоянии промышленности. Беспилотная система — это далеко не только самолет, но и связь, система управления и ряд других высоких технологий. Вся их совокупность должна быть на высоком уровне, чтобы и продукт оказался на том же уровне», — отметил Воронов. По его словам, без целевой госпрограммы наверстать упущенное невозможно. Заметим: беспилотники (БПЛА) — далеко не единственное направление в вооружениях, где мы отстаем от передовых армий Запада. И в первую очередь, от нашего главного геополитического соперника — США. Прежде всего, отставание налицо в авиации. В апреле российские СМИ сообщили, что контракт на создание опытного образца бомбардировщика нового поколения ПАК ДА подписан. Самолет будет выполнен по схеме «летающее крыло» с максимальным применением радиопоглощающих материалов — по технологии стелс. Однако, по информации китайского военного ресурса mil.news.sina.com.cn, новый бомбардировщик по своей малозаметности будет значительно уступать американскому B-2 и даже перспективному китайскому Н-20. Как считает китайский портал, Россия так и не смогла достичь реального прогресса в технологиях стелс, ее военный авиапром отстает и в технологиях скрытой связи. К тому же надо понимать: ввод ПАК ДА в эксплуатацию произойдет не раньше, чем через 10 лет. Американцы к тому времени обещают поставить на крыло уже следующую модель стелс — B-3. Но и это не все. Главной надеждой российской боевой авиации является истребитель пятого поколения Т-50 (или ПАК-ФА). Летом самолет прошел первый этап государственных испытаний. Предполагается, до 2020 года военные получат 55 истребителей Т-50. Одно плохо. У США уже сегодня есть 184 истребителя пятого поколения F-22 Raptor (состоит на вооружении аж с 2005 года). Он уже обладает сверхзвуковой крейсерской скоростью, двигателями с управляемым вектором тяги, пониженной заметностью и передовой электроникой. И, надо думать, американцы не станут до 2020 года сидеть сложа руки, ожидая, когда Россия со своим Т-50 начнет дышать им в затылок. Лидируют США и в космосе. В ноябре 2017 года глава Космического командования ВВС США генерал Джон Раймонд объявил, что к 2030 году американские ВВС получат космический флот, позволяющий «выявлять и сдерживать потенциальные угрозы». Речь идет о развитии темы космического многоразового беспилотника Boeing X-37. Американцы намерены разработать его пилотируемую модификацию на двух членов экипажа. Маневрируя на орбите, X-37 имеет возможность как уничтожать спутники противника, так и сближаться с ними и вести техническую разведку. По мнению экспертов, если США выведут на орбиту даже один рабочий образец военного мини-шаттла, это уже будет серьезной угрозой. Известно, например, что для обеспечения навигации военным необходимо как минимум 24 рабочих спутника. Если 3?4 из них будут уничтожены, система в значительной степени перестанет быть работоспособной и глобальной. Наконец, в распоряжении США имеются 11 авианосцев, каждый из которых способен нести 60?80 летательных аппаратов — истребителей, бомбардировщиков, беспилотников, штурмовиков. Авианосец, понятно, не ходит в одиночку — он работает в составе так называемой авианосной ударной группы (АУГ), которая включает 8?10 кораблей охраны и две-три подлодки. Широко известна фраза экс-министра обороны США Леона Эдварда Паннета, что «ни одна держава в мире не способна уничтожить АУГ США». Несмотря на пафос высказывания, во многом оно соответствует реальности. Для симметричного морского ответа американцам у России возможностей нет. Единственный наш авианосец «Адмирал Кузнецов» способен нести в три раза меньше воздушной техники, чем один американский. Более того, после развала СССР не было спущено на воду ни одного боевого корабля первого ранга. Так что мериться силами с США на воде не имеет никакого смысла. В каких направлениях мы реально отстаем от США в военной области, как это влияет на обороноспособность России? — Отставание России в области вооружений объясняется общим провалом в создании научно-технического задела в 1990-е и начале 2000-х годов, — отмечает полковник запаса, член Экспертного совета коллегии Военно-промышленной комиссии РФ Виктор Мураховский. — Если за посевами не ухаживать — они и не растут. Ровно так же происходит в научных исследованиях, по результатам которых, собственно, и рождаются новые технологии. Этот провал пришелся на бурное развитие во всем мире таких технологий, как микроэлектроника, связь, цифровые технологии, оптико-электронные системы, системы автоматизированного управления. Мы же этот период пропустили. Есть еще момент: передовые технологии базируются, прежде всего, на широком гражданском рынке. Если, к примеру, говорить о микроэлектронике, то электроника для космоса и военных — лишь мизерная часть общего большого рынка электроники, на котором доминируют либо западные, либо азиатские компании. В России мы это тоже упустили — у нас обширного внутреннего рынка по многим направлениям просто нет. Соответственно, и военную часть этой продукции нам трудно создать, не опираясь на широкий спектр продукции гражданской. Взять те же беспилотники. В СССР, к середине 1980-х, мы находились на этом направлении на вполне передовых позициях. У нас имелись беспилотники и тактического, и оперативного классов. Но после развала Союза эта тема банально не финансировалась, а на инициативных разработках в военной области никогда не выедешь. В гражданской же сфере работы по серьезным беспилотникам не велись потому, что внутренний рынок отсутствовал. Такого рынка, замечу, в России нет и сегодня — в том масштабе, в котором он имеется в США и Западной Европе. «СП»: — На каких направлениях, помимо беспилотников, мы отстаем в военной области? — Некоторое отставание имеется в системах, основанных на передовой микроэлектронике и цифровых технологиях. Это радары с фазированной антенной решеткой, системы так называемого технического зрения — те же тепловизоры. С другой стороны, говорить, что отставание переросло в системную болезнь, которая поразила российский ОПК, было бы неправильно. На тех направления, которые мы финансировали — прежде всего, это стратегический ядерный комплекс, — мы удержались на должном уровне. Это же можно сказать про перспективные технологии, связанные с аэродинамикой. Мы, например, на передовых позициях по гиперзвуку и управляемым баллистическим технологиям ракет и боеприпасов. Есть, например, у нас направление, которое называемся «высокоэнергетические конденсированные системы». Грубо говоря, это твердое ракетное топливо, взрывчатые вещества и спецхимия. Мы здесь тоже вполне на уровне, и сократили отставание, которое ранее наблюдалось. Это можно увидеть по дальности наших изделий — реактивных снарядов и баллистических ракет. Мы на уровне в боевой экипировке военнослужащих. Такая экипировка, напомню, включает не только средства защиты, но и средства связи, стрелковое вооружение, средства жизнеобеспечения. Россия — одна из очень немногих стран мира, которая массово оснащает свою армию такой экипировкой (конкретно я имею в виду экипировку «Ратник»). Наконец, мы на передовых позициях в создании бронетехники нового поколения, лазерах, системах ПВО. Такого комплексного взгляда на ПВО как систему обороны и войск, и прикрытия стационарных объектов, нет в других сухопутных армиях мира. «СП»: — Можно ли сказать, что мы отстаем в направлениях, которые для обороны России не важны? — Я бы не сказал, что эти направления не важны — они не критичны для обеспечения задач военной безопасности России. Наше отставание где-то неприятно, где-то более значимо. Но даже в тех моментах, где пока отстаем, мы это компенсируем другими средствами. Направлений в военной сфере, где Россия отстает, но компенсировать свое отставание ничем не может — у нас просто нет.