В летние дни 1990 года целесообразность перехода на рельсы рыночной экономики официально признавали даже коммунисты - «Политика»

Многим из тех, кто провёл вторую половину 80-х годов ХХ века в СССР, последняя пятилетка советской истории запомнилась растущим недовольством общества, талонами на основные продукты питания и товары потребления, очередями за хлебом.

Голодомора не было. Просто наступил 1990-й, запомнившийся нам, как Год тотального дефицита. Люди смотрели наверх, туда, где правящие элиты должны были принять хоть какие-то меры. И сказать, что не делалось совсем нечего, было бы не очень справедливо по отношению к ушедшим и ныне здравствующим. 

В программе «500 дней», разработанной отечественными специалистами, краеугольным камнем целого спектра проблем, была названа плановая экономика. Уход от неё, по мнению создателей — Григория Явлинского и Станислава Шаталина, должен был стать отправной точкой роста благосостояния общества.

Программа «500 дней» была разработана по поручениям, исходящим от М.С. Горбачёва и Б.Н. Ельцина. Её авторство часто приписывают исключительно ныне здравствующему Григорию Явлинскому, возглавлявшему в те годы комиссию по проведению государственной экономической реформы.

Однако программа готовилась командой лучших советских экономистов под руководством ведущего экономиста Станислава Шаталина. В июле 1990 года именно он получил своеобразный карт-бланш на более чем радикальные преобразования в экономике.

«500 дней»  базировались на «трёх китах». Одним из них была приватизация советских предприятий. Разработчики предусмотрели переход в частные руки даже гигантов советской промышленности. Большинству из них предстояло стать открытыми акционерными обществами. Кому же должны были перейти их акции? Планировалось — народу!

Григорий Явлинский и Станислав Шаталин настаивали на том, что рынок является саморегулирующимся механизмом. По их мнению, государственные структуры и органы либо не имели права воздействовать на него, либо воздействие должно было стать символическим. При этом не учитывался один важный факт: даже в странах с куда более развитым уровнем рыночной экономики, элемент государственной коррекции и планирования присутствует.  

Полностью исключались элементы какой-либо государственной монополии. Госсобственность распродавалась, а государственный аппарат не управлял даже сельским хозяйством, где всё уходило в руки частника. Реинкарнировалось преданное много десятилетий назад анафеме понятие «частная собственность». Отныне она охранялась законом. 

Михаил Горбачёв, очертив спектр поручений перед Станиславом Шаталиным, особо отметил право каждого гражданина СССР пользоваться своей долей ресурсов Советского Союза.

Граждане получали возможность вести экономическую деятельность, пользоваться социальными гарантиями и растущими за счёт доходов, получаемых от имеющейся в их распоряжении частной собственности, благами.  

Программа, провозглашавшая господство рыночной экономики, имела очевидные элементы популизма. Наряду с отказом от регулирования стоимости продуктов, она гарантировала жителям уходящей в историю Страны Советов… право на справедливые цены. При этом каждая советская республика получала право на экономическую автономию. 

Но что же было делать с «прекрасным советским наследием»? С этими бравурными лозунгами, опрометчиво предвосхитившими жизнь в предлагаемых обстоятельствах коммунизма уже в 2000-м году? Кто-то должен был объясниться. Сказать людям правду. Расставить точки над «i». Этим человеком стал Станислав Шаталин.

«Мы должны хорошо жить уже сейчас, а не в отдалённом будущем. Именно поэтому нами разработан план перехода экономики Союза ССР на рыночную платформу».

Сколько же времени ушло у советских экономистов на разработку настолько масштабной программы перехода социалистической сверхдержавы в рыночный формат?

Поручения М.С. Горбачёва были даны 27 июля 1990 года. А работа над документом, который, по сути, являлся новой экономической Библией СССР, была завершена в последний день этого лета. Можно ли создать целый свод «заповедей» нового бытия советского общества за 34 дня?

Ответ очевиден. Либо программа была создана на скорую руку, либо её подготовка и презентация в верхах состоялись намного раньше, чем были даны «июльские поручения».

Сегодня над отдельными законопроектами Государственная Дума Российской Федерации работает годами. А в 1990-м Верховный Совет РСФСР рассмотрел и практически единогласно принял программу, перечёркивавшую все догмы коммунистической морали.

В России всё понимали. На союзном уровне партократы боролись до конца.

В тот же исторический день, 11 сентября 1990 года, Верховным Советом СССР программа «500 дней» была отклонена, как «недоработанная». Союзный парламент оформил свою резолюцию, в которой было отмечено, что повторное рассмотрение программы не может состояться раньше 1 октября 1990 года.

Неужели Верховный Совет СССР пошёл против инициировавшего разработку этого документа главы советского государства? Михаил Сергеевич находился под влиянием консервативной части депутатов, которая прекрасно понимала, что принятие и утверждение программы «500 дней» означает полную и безоговорочную капитуляцию «развитого социализма» перед «загнивающим» капитализмом. И хотя необходимость такой капитуляции понимали все, решиться на этот шаг было крайне сложно.

Какие этапы реализации программы планировались?

Её первые 100 дней должны были стать временем принятия чрезвычайных мер. Подразумевалась стихийная приватизация объектов государственной собственности методом их перевода в разряд открытых акционерных обществ.

Был запланирован переход в частную собственность предприятий и торговых точек, системы общепита, организаций, занимавшихся обслуживанием населения. Да мало ли что можно приватизировать?

Из уголовного и административного кодекса исключались статьи, предусматривавшие санкции за частную предпринимательскую деятельность. Государство должно было бросить все свои силы на культивацию попранной когда-то большевиками частной собственности.

После ста дней наступал второй период. Он должен был продлиться вплоть до 250-го дня. На этом этапе планировалось отказаться от контроля над ценами, в результате чего прогнозировался их резкий скачок. Но по замыслу авторов проекта так можно было в значительной степени пополнить госбюджет.

Проценты по ссудам на данном этапе также взлетали. Объём денежной массы в стране подлежал жёсткому контролю, а бьющий по промышленности дефицит денежных средств можно было бы компенсировать за счёт… натурального обмена между предприятиями.

С 100-й по 250-й день деньги из республиканских и союзного бюджетов плавно перетекали бы в бюджеты местного значения, где чиновники,  наделялись правом самостоятельно реализовывать полученные средства. Как? Так, как подсказывал это делать салтыково-щедринский «органчик» в их головах.

Увенчать этот период программы должна была приватизация пятидесяти процентов предприятий Союза.

На третьем этапе (с 250-го по 400-й день) было «критически важно» покончить с монополией, как таковой. Предприятия-монополисты подлежали либо ликвидации, либо приватизации. Вот только не учли, что есть сферы, где монополия жизненно важна. Необходима.

Так утраченная спустя всего каких-то пару лет госмонополия на производство, оптовую, розничную продажу алкогольной продукции стала причиной катастрофического спада на предприятиях, которые в СССР десятилетиями были производителями пусть не самого полезного для человека, но — подчеркнём — качественного продукта.

Возник теневой сектор экономики, где производился и предлагался населению дешёвый и опасный суррогат. Не существует статистики, которая позволила бы подсчитать количество жертв отказа от государственной монополии на спиртное. Но число погибших от потребления технического спирта с присутствием ядовитых для организма человека веществ велико. Отсутствие госмонополии на производство спирта приводит к жертвам и в наши дни.  

Однако самой существенной потерей была потеря монополии на так называемое «легитимное насилие» и взыскание долгов, а также налогов. Появившиеся чуть позже криминальные и полукриминальные структуры, де-факто и де-юре подменив собой государственные институты, обрели легальные вывески частных охранных и коллекторских фирм. Они практически повергли Россию 90-х в состояние, близкое к правовому хаосу.

Не государство, а всевозможные «бригады» брали на себя арбитражную миссию, обеспечивали в соответствии с имевшимися у них понятиями исполнения контрактных обязательств. И, конечно, карали за их неисполнение вовсе не так, как это было прописано в кодексах и конституции. 

За государством всё ещё сохранялся контроль над стоимостью газа, нефти, коммунальных услуг, ключевых медикаментов, некоторых сортов хлеба, школьных учебников. Но от контроля над 80% товаров на данном этапе было решено отказаться.

Ожидалось, что именно в этой фазе действия программы рубль станет полностью конвертируемой валютой. За счёт чего? Под воздействием безудержного развития финансового рынка, свободной работы бирж, аукционов и коммерческих банков.

И, наконец, на четвёртом этапе, в последние 100 дней, в результате произошедших преобразований, ставших фундаментом новой экономической модели бытия, должен был начаться активный рост экономики.

Была ли реализована эта «чудо-программа»? Разумеется, нет. Её блокировка союзным парламентом привела к негодованию депутатов ВС РСФСР. Это стало ещё одним маячком назревающего раскола страны.

Верховный Совет РСФСР настаивал на принятии программы «500 дней» настолько решительно, что 9 октября 1990 года, когда все заявленные сроки доработок и согласований истекли, прозвучали резкие заявления о том, что (в случае непринятия этой программы) её реализация начнётся отдельно – на территории РСФСР.

Российский народ устал от бесконечного марширования навстречу «светлому коммунистическому будущему». Те, кому через считанные месяцы предстояло прийти к власти в России, это прекрасно понимали. Из голодного коммунистического сегодня, нас выплеснули в «счастливое капиталистическое завтра», заблаговременно открестившись от последствий и минимизировав участие государства в судьбе народа.

Пройдёт ровно год, и всё случится. Всё, включая децентрализацию, какой мы и вообразить её себе не могли, а также приватизацию, продажу земель и перевод предприятий в формат ОАО и в руки частных собственников, не говоря уже о гиперинфляции – плачевном, но неизбежном последствии отказа от регулирования цен, свершится.

Что удивительно – на преобразования, заявленные в программе Шаталина и Явлинского уйдёт практически тот же срок. От создававшегося десятилетиями социалистического строя не останется и следа.

За каких-то 500 дней.