Современное российское общество пока слабо подготовлено к принятию инклюзии - «Общество»

«Русская планета» внимательно следит за состоянием школьного образования в России и продолжает уделять большое внимание ситуации с инвалидами. Обе темы находят отражение в концепции инклюзивной школы, то есть образовательного учреждения, где обычные дети получают знания вместе с детьми-инвалидами. Это понятие до сих пор мало кому знакомо, хотя соответствующая нормативно-правовая база уже создана, и формально каждый ребенок-инвалид имеет право учиться в любой общеобразовательной школе. Многочисленным проблемам, связанными с развитием инклюзивной школы, была посвящена конференция «Разрушая барьеры: в моем классе учится ребенок с особыми образовательными потребностями». При поддержке объединенной издательской группы «Дрофа» – «Вентана-граф» мероприятие прошло 3 декабря, в международный день инвалидов в одной из первых и, пожалуй, лучших инклюзивных школ страны – школе № 1321 «Ковчег» (Москва). Своим опытом с аудиторией поделились директор «Ковчега» Роман Реуэль, руководитель Городского психолого-педагогического центра (Москва) Любовь Олтаржевская, замдиректора по коррекционной работе ТОГАОУ «Котовская школа-интернат для обучающихся с ОВЗ» (Тамбовская область) Ирина Жидкова, учитель Ресурсного класса для обучающихся с расстройством аутистического спектра школы № 92 (Воронеж) Наталья Лахина, директор Центра технологий «i-Школа» Ольга Асаянова, вице-президент группы «Дрофа» – «Вентана-граф» Артем Соловейчик и телеведущий «Первого канала» Михаил Комлев. Не остаться на обочине Участники сошлись во мнении, что ключевая преграда развития инклюзии в России – это всеобщее непонимание самой сути явления: не должно быть ничего необычного в том, что в одном классе находится один инвалид и 24 полноценных ребенка. Родители часто опасаются, что инклюзивный класс, где может учиться, например, умственно отсталый ребенок, будет замедлять процесс обучения полноценных детей. Также к работе с инвалидами слабо подготовлен современный педагогический состав. В таких условиях проблемы инфраструктуры для детей с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья) носит вторичный характер. Хотя сбрасывать материальный компонент со счетов тоже неправильно. Инклюзивное образование требует создания не только пандусов, лифтов и специальных туалетных комнат, но и оплату труда так называемых тьюторов – педагогов, сопровождающих ребенка-инвалида. Несмотря на то, что ребенок с ОВЗ находится в классе вместе со сверстниками, он, как правило, не учится по стандартной образовательной программе (за исключением колясочников). Слепым, немым, глухим и детям с задержкой психомоторного развития (ЗПР) или синдромом Дауна учитель отдает отдельное задание, над которым с ребенком работает тьютор. То есть в стандартный процесс обучения инвалид не интегрирован и опасений родителей по поводу успеваемости их детей быть не может. Однако в чем же смысл присутствия в классе ребенка с ОВЗ? Ведь с таким же успехом он может заниматься дома с индивидуальным преподавателем. Смысл инклюзии заключается не в получении знаний, а в социализации: ребенок не сидит в четырех стенах и познает окружающий мир, в котором ему предстоит жить. При этом полноценные дети привыкают к тому, что в обществе живут инвалиды, и они являются гражданами с равными правами. Инклюзивная школа позволяет на ранней стадии разорвать ментальный барьер между полноценными людьми и инвалидами. В новой системе отношений последние перестают быть изгоями и кастой неприкасаемых, а первые перестают воспринимать изолированность инвалидов как норму. Со слова получается прекрасная идиллическая картина эдакого общества всеобщего равноправия и идиллии. В реальности, конечно, этого не будет, но неприятно звучащее слово «инклюзия» дает возможность инвалидам не остаться на обочине жизни общества. Социальная активность людей с ОВЗ будет естественным стимулом развития ориентированной на их потребности инфраструктуры. Эта благая идея зафиксирована в Законе об образовании и документах Минобрнауки. В настоящее время осуществляется реализация Межведомственного комплексного плана по организации инклюзивного образования на 2016-2017 годы. Как это часто бывает, даже «хорошие» законы перечеркиваются «плохими». Инклюзивную школу с материально-технической и правовой точке зрения в первую очередь губит оптимизация – сокращение количества школ и увеличение численности класса. Причина – банальная экономия государственных денег, сокращение расходов на образование и науку. Чем меньше школ, тем меньше средств необходимо тратить на их содержание. Расставить приоритеты Оптимизация и одновременно запущенный процесс развития инклюзии нанес сокрушительный удар по коррекционным школам. Инклюзивное образование не исключает наличие этих специальных учреждений. Более того, цель инклюзии сводится к предоставлению родителям ребенка возможности выбирать любое понравившееся учебное учреждение. Но логика чиновников Минобразования, была, видимо, другая: зачем нужны «корреционки», если инвалиды могут учиться в обычной школе. Нельзя не отметить, что при любых министрах образования индивидуальный подход к детям всегда указывался как приоритетный. Собственно, инклюзивная школа того и требует. Однако как можно учитывать особенности каждого в условиях господства тотального технократизма, когда ради выполнения плана оптимизации школьного образования на алтарь вольно и невольно кладется все остальное. Наступит ли время, чтобы каждого ребенка с ОВЗ можно было обеспечить двумя тьюторами (один необходим, чтобы помогать передвигаться, второй – выполняет преподавательские функции)? Сухие статистические данные не позволяют нам дать точный положительный ответ. В ЮНЕСКО насчитали два миллиона российских детей, которым необходим специальный подход. В Минздраве утверждают, что число детей больных серьезными недугами ежегодно увеличивается на 4-5%. И на какую сумму от государства могут рассчитывать дети-инвалиды и их родители? В рамках федеральной программы «Доступная среда», направленной на модернизацию общеобразовательных школ под нужды детей с ОВЗ, было выделено 7 миллиардов рублей. В прошлом году 33 региона получили 216,315 миллиона рублей для перехода на стандарты инклюзивной школы. Что значат эти деньги в масштабах 143-милионной страны, где функционирует 31 тысяча школ? «На бумаге» процесс развития инклюзии идет, а что можно увидеть в реальности? Единственной надеждой школ является финансовая поддержка местных властей. Однако и здесь тупик: едва ли не половина субъектов федерации находится в фактически преддефолтном состоянии. При всем желании мэра или губернатора помочь – выделить несколько миллионов на элементарные нужды – задача практически невыполнимая. Ситуация в инклюзивной школе в России подобна лакмусовой бумажке, которая показывает подлинное отношение государства к человеку и в целом господствующие в обществе нравы. «Бездуховный Запад» успешно создал инклюзивную школу около 20 лет назад и по большому счету решил проблему социальной интеграции инвалидов. Это был непростой и небыстрый процесс, но ему уделялось огромное внимание, подкреплявшееся необходимой политической и финансовой поддержкой. Россия только в начале пути, хотя первая инклюзивная школа появилась у нас еще в 1980-е годы. Главная на сегодняшний день проблема – это не нищий бюджет на образование, это состояние общества, которое пока не готово расставить нравственные приоритеты.