Медведев уверен, что жить стало лучше, а кому-то и веселее - «Общество»

В среду, 19 апреля, премьер Дмитрий Медведев выступает с отчетом перед Госдумой. Тезисы своего доклада глава правительства заранее обсудил в Горках с руководством думской фракции «Единой России». Кроме того, часть тезисов он озвучил на встрече с президентом РФ Владимиром Путиным в понедельник. Как заявил премьер, экономика перешла «в фазу роста» и «по ряду параметров опережает все развивающиеся экономики БРИКС». По его словам, бюджет все меньше зависит от нефтяных доходов, а по отдельным отраслям рост «очень впечатляющий». Например, на 24% выросла фармацевтическая промышленность — сейчас 70% жизненно необходимых лекарств, по данным премьера, производится в России. В сельском хозяйстве в 2016 году рост составил 5%. Словом, Медведев считает, что Россия уверенно движется к процветанию. Премьер изменил традиционный формат отчета: доклад теперь «чуть короче», а большую часть времени он отвел вопросам депутатов — по пять от каждой фракции (обычно по три), и по одному от двоих внефракционных депутатов. Кроме того, по пять письменных вопросов от каждой фракции были загодя направлены премьеру, и нашли отражение в его докладе. «Свободная пресса» также решила задать пять вопросов главе кабмина. Вопрос 1. Правда ли, что страна преодолела кризис? Первый квартал 2017 года промышленность закончила со стагнацией на уровне 0,1%, сообщил 17 апреля Росстат. С поправкой на сезонность выпуск за март увеличился на 1,2% после спада на 1,5% за февраль. По мнению аналитиков, восстановление потребления добавило позитива статистике отраслей, ориентированных на спрос домохозяйств, но динамика инвестиционных отраслей остается негативной. Где тут признаки буйного роста, которые увидел Медведев? Вопрос 2. Почему до сих пор нет четкой программы перестройки экономики? Стратегия кабмина остается прежней: ждать, когда поднимутся цены на нефть. И вот — дождались. 18 апреля МВФ впервые за два года улучшил прогноз роста мировой экономики на 2017 год — с 3,4%, которые прогнозировались в январе, до 3,5%. Прогноз по ВВП России также повышен сразу на 0,3% - до 1,4%. Таким же, по мнению аналитиков фонда, рост будет в 2018-м. «Это следствие повышения цен на нефть», — подчеркивают в МВФ. Проблема в том, что для России рост 1,4% в год недостаточен. Между тем, в МВФ убеждены: РФ не сможет преодолеть планку в 1,5% без улучшения бизнес-климата и диверсификации экономики. Между тем, правительство Медведева занимается чем угодно, только не диверсификацией. Вопрос 3. Почему идут торговые войны — с Белоруссией и Турцией? Правительство защищает внутренний рынок явно в ущерб интересам населения. Например, от «помидорной войны» выигрывают крупные агрохолдинги, вроде агрохолдинга семьи Александра Ткачева — экс-губернатора Краснодарского края, министра сельского хозяйства (в 2016-м холдинг им. Н.И. Ткачева вошел в топ-10 крупнейших владельцев сельхозземель в России). Зато рядовые покупатели переплачивают — неслучайно Путин, выступая в марте на коллегии Генпрокуратуры РФ, призвал пресекать неправомерный рост цен на продукты. Хорошо, торговыми войнами мы поддерживаем отечественного производителя, но где же конкуренция? Вопрос 4. Почему в кризис правительство вводит дополнительные поборы, например, в виде системы «Платон»? Длящиеся почти месяц забастовки дальнобойщиков с требованиями отменить систему уже сказались на ассортименте в несетевых продуктовых магазинах. Об этом говорится в письме Общества защиты прав потребителей (ОЗПП) «Общественный контроль» на имя премьера Медведева. Сборы «Платона» в 2017 году составили 23 млрд. рублей — фактически, эти поборы были оплачены из кармана населения. Вопрос 5. Почему снижается доступность медуслуг в рамках ОМС и ДМС, а сектор платной медицины только растет? По итогам 2016 году рынок платных медицинских услуг вырос более чем на 51 млрд. рублей (на 8,2%), а доля легальной коммерческой медицины — до 55%. Мало того, платные медуслуги неуклонно дорожают. В 2017—2019 годах рост цен в отрасли ожидается на уровне 4,6%, 3,7% и 4,5% соответственно, тогда как темпы инфляции составят, по прогнозам ЦБ, только 4%. Можно заранее предсказать, что премьер на эти вопросы вряд ли ответит. Поэтому мы попросили ответить на них наших экспертов. — Медведев в своем отчете опирается на некоторые данные Росстата, а как раз в обновленном прогнозе МВФ выражает сомнение в адекватности российской статистики, — отмечает председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова, профессор кафедры международных финансов МГИМО (У) Валентин Катасонов. — Фонд сомневается в показателях позитивной динамики российской экономики, и обращает внимание на факт переподчинения Росстата Минэкономразвития. По сути, фонд занимает двойственную позицию. И в любой момент, если изменится политическая конъюнктура, может вспомнить свои сомнения, и пересмотреть оценки по России в сторону понижения. Что же касается хвастливых заявлений премьера о том, что снизилась доля нефти в доходах государства — это не совсем так. Такое «нефтезамещение» получилось само собой, из-за падения в 2015—2016 годах цен на «черное золото», и сокращения экспортной выручки РФ от продажи углеводородов. Но сейчас ситуация меняется в обратную сторону — доля углеводородов в доходах снова увеличивается, только Медведев об этом не говорит. На деле, никаких структурных изменений в экономике России не происходит. А те перемены, которые премьер выдает за достижения кабмина, являются следствием изменений конъюнктуры мирового рынка. На мой взгляд, ситуация оптимизма не внушает. Если несколько лет назад в правительстве говорили о необходимости стратегического планирования, то сегодня кабмин не ставит никаких долгосрочных целей, и предпочитает плыть по течению. «СП»: — Чем это объяснить? — Отчасти тем, что нынешнее правительство по-прежнему следует либеральным курсом, а он несовместим с планированием и централизованным управлением экономикой. Кроме того, я считаю, наше правительство окончательно расслабилось, и не способно к принятию сколь-нибудь серьезных решений. Кстати сказать, я бы на месте премьера не расслаблялся: все-таки скандал вокруг расследования Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) Алексея Навального о резиденциях Медведева и связанных с ним благотворительных фондах, которые якобы получили 70 млрд. рублей в виде пожертвований, не утихает. Надеюсь, соответствующий вопрос премьеру зададут и в Думе. «СП»: — Видимо, не зададут. По сообщениям СМИ, депутаты решили не затрагивать тему расследования, поскольку считают этот вопрос личным. — И напрасно. Если депутаты обойдут расследование ФБК стороной, это может снова вызвать негативную реакцию со стороны общества. Такое замалчивание, на мой взгляд, идет в минус не только Медведеву, но и президенту Владимиру Путину. «СП»: — Отчет Медведева делает упор на успешной социально-экономической политике правительства. Можно ли сказать, что кабмин на деле последовательно урезает социалку? — Даже если исходить из того, что в экономике наблюдается позитивный тренд, он накладывается на усиливающуюся социальную поляризацию. Достаточно сказать, что в стране 5 млн. человек получают зарплату ниже уровня МРОТ. Неслучайно вице-премьер России Ольга Голодец в феврале заявила, что оплата рабочей силы в России занижена и не соответствует квалификации кадров. Замечу, что МРОТ в России составляет 7,8 тысячи рублей, а среднероссийский прожиточный минимум — около 11 тысяч. Это значит, что число работающих россиян, которые живут в нищете, зашкаливает за 10 млн. человек. Тем не менее, тяготы кризиса правительство перекладываем на плечи населения таким образом, что наименее обеспеченные граждане несут непропорционально большую часть бремени. Зато наши олигархи, можно сказать, вообще ничего не оплачивают — значительная часть сверхбогатых не являются налоговыми резидентами РФ. Это, я считаю, просто позор. На мой взгляд, Медведев не заслуживает поста премьера. Думаю, было бы правильно временно отстранить его от исполнения обязанностей, и провести прокурорскую проверку фактов, изложенных в расследовании ФБК. Однако власти, по всей видимости, оценивают ситуацию совершенно иначе. — Оценка успешности Медведева на посту премьера не зависит напрямую от успешности социально-экономической политики, — считает политолог, директор Института политических исследований Сергей Марков. — Дело в том, что и социально-экономическая политика, по большому счету, формируется президентом. А премьерство Медведева — результат его политического альянса с Владимиром Путиным. На каких условиях был заключен этот альянс в 2011 году, точно никто не знает. Большинство предполагает, что альянс действует до 2018 года. Если так, после президентских выборов премьерское место окажется вакантным. Но так ли это на самом деле — вопрос открытый. Медведев успешно играет роль политического громоотвода, и для Путина это очень важно. Кроме того, важная функция Медведева — не составлять Путину политической конкуренции. В 2011-м эта конкуренция проявлялась, и противники Путина делали ставку на конфликт Медведева с Путиным. Потенциал этой конфликтности остался и сейчас, но он очень слаб. Большая часть этого ресурса ушла, и сейчас Медведев подвергается острой критике именно из-за отказа когда-то вступить с Путиным в конфликт. Все это означает, что Медведев вполне Путина устраивает. И если экономическая политика к 2018 году не претерпит изменений, личность Медведева на посту премьера будет и дальше устраивать президента. Если же руководство страны поставит задачу реального обновления экономики, Путину потребуется новый премьер.