О том, каково быть «адвокатом плода» и зачем это нужно - «Общество»

Семья в современном цифровом мире принимает новые формы и существенно видоизменяется по сравнению с теми традиционными формами семьи, которые были приняты во времена предшествующих поколений. Сегодняшние реалии предлагают различные формы отношений и обществу нужно мудро к ним относиться. В рамках тематического проекта «Семья 3.0.», «Русская Планета» рассказывает о самых актуальных проблемах семьи в новом мире цифровых технологий.

Демографическую ситуацию в России часто называют катастрофой: «Русский крест», недопопуляция… «Русская Планета», поговорила с педиатром Татьяной Буцкой, мамой двоих детей и успешным Instagram-блогером почти с полутора миллионами подписчиков о том, как меняется подход к еще не рожденным детям в России, почему за каждого ребенка нужно бороться и в чем разница между педиатром и акушером-гинекологом.

«Русская Планета» (РП): Татьяна, здравствуйте! Многие женщины с интересом следят за Вашими проектами в Instagram, и обращает на себя внимание интересная рубрика - #адвокатплода. Что это означает?

Татьяна Буцкая (ТБ): Здравствуйте! На самом деле, я педиатр. Уже несколько лет я курирую просветительский проект «Выбор родителей», в рамках которого мы устраиваем марафон по российским роддомам с участием женщин, готовящихся стать матерью. Вместе с врачами мы ходим по роддомам, показываем родильные залы и палаты, обсуждаем, как правильно носить беременность. И часто меня спрашивают: вы ведь акушер-гинеколог? И удивляются, когда я отвечаю, что я педиатр.

«Если вы не акушер, как же Вы тогда учите, как нужно рожать и что можно делать, а что нельзя во время беременности?» И я каждый раз объясняю, что я смотрю на вашу беременность с точки зрения ребенка. Ведь для акушера-гинеколога основной клиент – это женщина. Он ответственен за ее здоровье в первую очередь. А я смотрю на беременную женщину – на то, как она носит ребенка, что она ест, что пьет - с точки зрения здоровья еще не рожденного малыша, и учитываю его интересы в тот момент, пока он еще не появился на свет. Вот так появилось название этой рубрики.

РП: И, наверное, Вас часто спрашивают, можно ли беременным вино?

ТБ: 99% акушеров-гинекологов на этот вопрос ответят, что да, немного – можно. Потому что для беременной женщины бокал вина и правда не представляет никакой угрозы. У нее не подскочит давление, она даже не опьянеет. Но с точки зрения плода, этот бокал может стать фатальным. Ведь токсическое действие этанола на организм никто не отменял, а ребенок внутри утробы так быстро развивается, каждую секунду в его теле происходят какие-то изменения. И мы никогда не узнаем, на какой именно период развития этот бокал придется. Будет ли ребенок впоследствии заикаться? Или плохо учиться - только потому, что мама не в то время выпила бокал вина или, к примеру, куда-то полетела на 7 неделе, несмотря на то, что у нее немного кровило, но акушер успокоил и сказал, что все нормально. На какие-то считанные минуты ребенок недополучит кислород, и будет жить с последствиями этого всю жизнь.

РП: А с какими еще стереотипами и предрассудками Вы сталкиваетесь?

ТБ: По моим наблюдениям, сейчас и беременные женщины, и молодые мамы устали от запретов и четких границ. Например, правило, что ребенок в 2 месяца должен улыбнуться, к 6 месяцам обязан сесть… а если не садится, что тогда должна делать мама?

РП: Пойти к неврологу?

ТБ: Да, и так поступит ответственная мама. Но сейчас выросло целое поколение мам, которые свято верят в то, что ребенок никому ничего не должен. В чем-то это так: каждый ребенок индивидуален. Но я думаю, что такая позиция – слабая. Ведь легче махнуть рукой и сказать самой себе, что все хорошо, а найти хорошего специалиста – уже сложнее.

РП: Нет ли противоречия, когда человек в интернете читает прогрессивные медицинские блоги, а потом приходит к педиатру и тот назначает ему устаревшие лекарства либо препараты с недоказанной эффективностью?

ТБ: В таких лекарствах, к слову, есть большой эффект плацебо. Если женщина верит – то ей или ее ребенку эта таблетка поможет. Сейчас родители разделились на два лагеря: те, кто за традиционное лечение и те, кто за доказательную медицину. И, к счастью, есть выбор: всегда можно узнать второе, третье мнение, если лечение, предложенное вашим педиатром, вас не устраивает. Своего врача вы всегда найдете.

РП: Возвращаясь к вопросу о вынашивании беременности… В Европе принято не сохранять беременность до 12 недель, если возникают какие-то проблемы. У нас же обязательно дадут необходимые лекарства и отправят в стационар, если возникнет угроза выкидыша. В чем разница таких подходов?

ТБ: Все просто: в Европе государство полностью берет на себя материальную ответственность за ребенка в случае, если он родится с инвалидностью. Родителей поддержат, помогут с лечением, с операциями. Именно поэтому там принят такой подход: прикрепился или не прикрепился эмбрион – пусть решает природа, но если прикрепится – то государство ответственно за него.

В России, с одной стороны, мы гонимся за демографическими показателями, говорим, что важен каждый плод, что в случае угрозы на ранних сроках их нужно вытягивать, но с другой стороны мы видим, какое количество российских семей просит в соцсетях о помощи, если ребенок серьёзно болен.

РП: Как меняется в России отношение к еще не рожденным детям? В некоторых странах уже планируют юридически решить этот вопрос и наделить эмбрион правами человека.

ТБ: Это было бы большим шагом вперед! Я рада, что не одинока в этом вопросе, в России много педиатров и врачей, например, академик РАН Лейла Намазова-Баранова, которые выступают с позиций того, что, как только плод завязался – он уже обладает правами ребенка. Но пока борьба за эти права ведется не так активно, как хотелось бы.

РП: Почему так происходит?

ТБ: Наверное, о наделении ребенка правами человека говорить еще преждевременно, но движение в данном направлении есть. Сейчас, кстати, в России идет объединение акушеров-гинекологов с неонатологами и педиатрами. Это можно назвать прорывом. Теперь все врачи будут смотреть и на ребенка, и на женщину, которая его носит, акушеры больше узнают о том, что происходит с детьми после рождения, а педиатры – намного больше будут знать о том, как протекает беременность.

Кстати, еще одно важное изменение: в России уже несколько лет как дети, родившиеся на 22 неделе, признаются живорожденными. Это очень важно, поскольку, несмотря на критический срок и вес, ему будут оказывать всю необходимую помощь, биться за него, проводить реанимационные действия, а врачей, в случае чего, будут судить за неоказание ему необходимой помощи. Далеко не во всех странах мира принята подобная практика, там живорожденными считаются дети, рожденные лишь на 28 или даже на 30 неделе. Но у нас в стране критическая ситуация с демографией, поэтому важен каждый ребенок, и за них борются.

РП: Для этого, кстати, еще и проблему абортов предстоит решить. Как снизить их количество?

ТБ: Этот вопрос тоже можно решить в рамках последовательных действий по изменению законодательства. Ведь, прежде чем наделять плод правами человека, следует решить еще одну важную проблему. Сейчас за эмбрион ответственна только мать. Родить его или сделать аборт – решает она. Но ведь это плод усилий двоих людей, и часто мужчина может быть против аборта, но его мнение не учитывается. Ведь есть понятие мать, отец… да, с юридической точки зрения, будет сложнее в ситуации, когда брак не зарегистрирован, к примеру. Но если сделать так, что на аборты будут приходить люди с совместным решением – думаю, это снизит количество абортов.

Запретить аборты совсем сейчас невозможно, но это не значит, что ничего нельзя сделать. Есть очень мощная поддержка для матерей в трудных жизненных обстоятельствах, и на уровне властей, и Церковь принимает активное участие. Например, в Петрозаводске при одном из местных роддомов существует центр помощи женщинам в кризисной ситуации. С ними работают психологи, подсказывают, как найти в себе силы справиться с проблемами. Соцработники подробно рассказывают, какая именно материальная помощь будет ей оказана со стороны государства. Если совсем у девушки все плохо – подключатся благотворительные организации и Церковь, помогут и с коляской, и с работой, и даже с жильем. Таких центров в России, кстати, немало, хотелось бы, чтобы они действовали в рамках единой мощной системы. И чтобы женщины знали, куда нужно идти за помощью.