Присоединять или поглощать: что России делать с Беларусью - «Новости Дня»

Перспектива объединения России и Белоруссии в очередной раз взбаламутила информационное пространство двух стран. Тема возможного создания единого государства муссируется в прессе уже второй десяток лет; в одних случаях объединение братских республик подается как сладкая маниловщина – мол, настанет когда-нибудь прекрасная пора, а в других – как алармистские предостережения: все станет плохо, и буквально завтра. Временами этот же контекст эксплуатируется для упреков в стиле «ну мы же договаривались», или «братья себя так не ведут».

Очередную порцию бензина в тлеющую топку плеснул «Коммерсантъ», опубликовавший детали «Программы действий Беларуси и РФ по реализации положений договора о создании Союзного государства», которая должна быть реализована в течение ближайших трех лет. Публикация вызвала очень резкую реакцию в окружении Лукашенко – и скупое подтверждение со стороны Кремля.

Триггер для Батьки

В материале сообщалось о создании экономической базы, на основании которой может быть построено конфедеративное, а возможно – и федеративное государство. Речь идет о принятии одинаковых налоговых и гражданских кодексов, создании общих правил банковского надзора, введении единого внешнеторгового режима (читай – присоединения Белоруссии к российским контрсанкциям), о создании единого регулятора рынков нефти, газа и электроэнергии. Кроме того, стороны должны привести к единому знаменателю соцгарантии для граждан и ввести одинаковую систему учета собственности.

«Это частичная экономическая интеграция на уровне не менее чем в Евросоюзе, а в ряде вопросов – аналогичная конфедеративным или даже федеративным государствам», – отметили авторы публикации.

При этом обозреватели обратили внимание, что в документе абсолютно ничего не говорится о сотрудничестве в области обороны, госбезопасности и судов. Также в плане нет никаких положений о создании единой валюты, объединении эмиссионных центров и множестве других вопросов, касающихся управленческих структур.

Опираясь на тот факт, что документ не содержит никаких сведений о создании единой системы исполнительной власти, журналисты предположили, что «говорить о фактическом объединении двух стран <…>вообще нет оснований».

Однако слов о возможном создании конфедерацииоказалось достаточно, чтобы окружение Лукашенко, а может быть – и его самого, что называется, триггернуло. С яростным опровержением статьи выступила пресс-секретарь белорусского президента Наталья Эйсмонт.

«В основе любых процессов лежит тезис о независимости Беларуси и России. Это свято! Красные флажки – это суверенитет и независимость каждой из стран. В интеграционных же процессах мы идем на те шаги, которые экономически целесообразны. Никаких совместных органов не создается — к этому страны не готовы <…> Что касается вопроса о «вбросе» — Программа станет Программой, только тогда, когда ее подпишут Президенты и она будет принята на высшем Госсовете в декабре — опять же, если стороны будут к этому готовы», – заявила обладательница модельной внешности в интервью газете с нарочито колхозным названием «Наша Нива».

По сути, Лукашенко через своего пресс-секретаря сообщил ровно две вещи. Во-первых, еще ничего не решено, он вполне может передумать, и тогда никакой интеграции не будет. Ни экономической, ни нормативной. Во-вторых, политическая независимость республики неприкосновенна, и ни за какие экономические преференции он ею поступаться не намерен. То есть, брать кредиты и субсидии и нефть по ценам ниже рыночных он согласен, но никаких гарантий лояльности, кроме честного слова, давать не собирается. Независимость и многовекторность.

Страна-поместье

То, что Лукашенко является принципиальным белорусским националистом, давно ни для кого не секрет. Сам он говорил об этом предельно четко и однозначно. В 2013 году Александр Григорьевич заявлял, что процесс становления независимого белорусского государства должен стать необратимым, то есть республика должна безвозвратно отделиться от России.

«Каждое поколение в своей жизни совершало знаковые поступки, и происходили события, которыми гордились не только это, но и последующие поколения.<…> Мы создали первое государство в истории нашей страны, нашего народа — фундамент этого государства. И я думаю, что мы сделали еще не все.

Мы не можем позволить, чтобы не только мы, но и наши дети жили не на своей земле. Мы должны сделать всё, чтобы на этом клочке белорусской земли навсегда установилось и укрепилось наше белорусское государство. Чего бы это ни стоило. Мы не должны позволить, чтобы наши дети были «парабками» и наемными. Мы должны сделать всё, чтобы наши дети гордились нами, нашим подвигом, который привел к тому, что мы создали свое государство на своей земле».

Видеть в Лукашенко сторонника объединения с Россией могут, пожалуй, только совсем наивные люди. То обстоятельство, что в конце 90-х он был горячим сторонником создания Союзного государства, объясняется не каким-то особым объединительным зудом, а расчетом занять место во главе этой структуры, отодвинув от рычагов влияния одряхлевшего и к тому времени откровенно спившегося Бориса Ельцина. Однако расчет не выгорел; во главе России встал президент, который сам мог претендовать на то, чтобы возглавить надгосударственное образование. И белорусский лидер резко поумерил интеграционные амбиции.

Лукашенко – прежде всего политик, притом чрезвычайно хитрый и изворотливый. А потому и его белорусский национализм, и показная советофилия, и стремление дружить с РФ – всегда были подчинены сугубо утилитарным задачам. Если отбросить словесную шелуху, все содержание его правления сводится к построению самостоятельного государства, которое, так же как и в соседней Украине, будет опираться на население, осознающее свою нерусскость. Его сыновья и внуки займут в этом обществе положение, близкое к тому, что занимает родовая аристократия на Западе. А уж какой уровень жизни при этом будет у основной массы населения – Лукашенко-политика, скорее всего, вообще не волнует. Главное, чтоб не бунтовали.

Фетиш самостийности

Если отвлечься немного от белорусских реалий и посмотреть на мир в целом, можно заметить, что суверенитет в нем не является ни святыней, ни даже насущной необходимостью. Множество стран, в том числе и развитых, прекрасно обходятся без этой опции.

Примеров – уйма: 70 лет оккупации, притом самой настоящей, с военными базами и вмешательством во внутреннюю и внешнюю политику, не помешали Японии построить высокотехнологичную экономику с роботами и собственным модулем на МКС. Германия и Франция – добровольно ограничили свою политическую самостоятельность в попытке построить единую европейскую империю и при этом не порвать друг друга в клочья, как это уже бывало не раз. Австралия, Новая Зеландия и Канада – лишь симулякры независимых государств. В реальности это криптоколонии Великобритании, точнее – британской монархии. Канада даже по закону является королевством, а на международной арене Оттава открывает рот лишь затем, чтобы озвучить то, о чем Лондон предпочитает не говорить от своего имени.

Так что, с какой стороны ни посмотри – белорусская независимость не является не то что сакральной величиной, но даже сколь-нибудь значительной ценностью. У Минска нет за плечами никакой традиции государственности (и Лукашенко прямо это признает, заявляя, что именно его поколение создало республику), а мировая практика показывает, что в жизни есть гораздо более важные вещи,чем право играть от своего имени на геополитической доске. Развитие технологий, высокий уровень жизни населения и даже ее средняя продолжительность вообще никак не коррелируют с политической самостоятельностью страны.

И это настолько очевидная вещь, что пропагандисты новодельных государств немедленно включают режим патетической истерики, едва возникает сомнение в целесообразности существования этих образований. Сакрализация республик, слепленных буквально на коленке, и заплачки про «рідну мову» нужны исключительно затем, что с рациональных позиций невозможно объяснить, почему граждане этих образований должны зарабатывать по 140 – 170 долларов в месяц под жовто-блакитным или красно-зеленым флагом, хотя под российским триколором за ту же самую работу им платили бы от 300 до 500 баксов. И это при том, что среднестатистические украинцы и белорусы отличаются от россиян только цветом паспорта.

Однако их гражданство – залог процветания отдельных семей и кланов. Без миллионов подданных этим группам просто не найдется места в мировой элите, а потому белорусам и дальше будут рассказывать, как они не хотят присоединения к России, и навязывать национальных героев, криво переделанных из польских панов.

Принцип флюгера

Вообще, политика – это не про желания и хотения, а про возможности и ограничения. Если есть возможность, политики рано или поздно ею воспользуются, если же имеется ограничение – его обязательно попытаются обойти. Белоруссия является эталонным примером этого тезиса.

В 2016 году американская аналитическая компания Stratfor, прозванная за свою деятельность «частным ЦРУ»,опубликовала доклад, отмечающий, что в ближайшие четверть века лояльность Белоруссии по отношению к России может оказаться под вопросом.

«Нынешняя ориентация страны определена исключительно администрацией, которая в значительной степени замкнута на одной личности — Лукашенко. Его преемник легко может выбрать другой курс. С учетом демографических проблем России и приходом в белорусскую политику представителей поколения, не связанного с советской эпохой, вполне возможно, что Белоруссия присоединится к прозападному лагерю», – писал американский аналитик.

Как показала практика, эксперты Stratfor сильно недооценили гибкость Александра Григорьевича. Для того, чтобы Минск начал поглядывать в сторону Запада, не понадобилось ни прихода нового лидера, ни смены поколений. Оказалось достаточно одной статьи в российском издании с предположением о построении конфедеративного государства, где бывший председатель колхоза уже не будет полновластным хозяином.

На следующий же день после выхода статьи «Коммерсанта» Лукашенко принял в Минске заместителя госсекретаря США Дэвида Хейла. После встречи американский дипломат заявил, что Вашингтон поддерживает суверенитет и независимость Белоруссии и не станет заставлять республику выбирать между Россией и Западом при восстановлении отношений.

«Будем делать все, чтобы наши отношения развивались, — тут же отреагировал на реверанс Лукашенко. – Что касается наших с вами отношений, вы очень хорошо знаете и осведомлены о том, что это не единственный сигнал, который мы посылаем руководству США о нормализации отношений».

Первым шагом в этом направлении должно стать возвращение послов двух стран в Минск и Вашингтон после десятилетнего перерыва. Вряд ли вызывает сомнения, что при определенных условиях Александр Григорьевич пойдет на еще более тесное сотрудничество с империей, которая еще недавно называла его «последним диктатором Европы».

Нисколько не удивляет в этом контексте и заявление Лукашенко о том, что без участия Соединенных Штатов якобы «не получится урегулировать конфликт на Донбассе». Если у нынешних переговорщиков что-то не выходит, отметил глава Белоруссии, «пора подключать новые силы, которые дадут новые идеи».

Неизбежная дилемма

При всем этом Белоруссия совершенно не самостоятельна и, более того – нежизнеспособна в экономическом плане. С 2005 по 2015 годы Россия потратила на поддержку белорусской экономики около 106 миллиардов долларов. Не улучшилась ситуация и в последние годы. По данным МВФ, ежегодный объем российских дотаций составляет от 11 до 27% белорусского ВВП. В 2018-м размер дотаций Минску оказался сопоставим со всеми расходами федерального бюджета на поддержку российских регионов. Только в благодарность за этот денежный поток Москва получает лишь ругань, да проявления «самостоятельности», выражающиеся в заигрываниях с геополитическими врагами России.

Понятно, что до бесконечности так продолжаться не может. Рано или поздно белорусский вопрос придется решать. И тут возможны два варианта, которые можно условно назвать крымским и абхазским. В первом случае Белоруссия включается в состав России в качестве субъекта федерации (а вероятнее – даже нескольких). Сам Лукашенко заявлял, что высокопоставленные российские чиновники говорили ему, что готовы принять республику в состав РФ в виде шести областей. В другом варианте, Белоруссия формально сохранит свою независимость, но будет управляться креатурой из Кремля.

В первом случае проблема состоит в том, что Россия нарушит все современные международные нормы: полное поглощение независимого государства, даже если оно будет совершенно добровольным, станет пощечиной современному миропорядку, что, естественно, даст основание для введения новых санкций и очередного витка изоляции.

Второй вариант выглядит более щадящим. Кроме того, при его реализации Москва получит дополнительный голос в ООН и других международных организациях. Однако в этом случае возникает другая трудность. Сохранение формальной независимости Минска означает, что России придется договариваться с республикой на равных. Однако белорусская экономика в 29 раз меньше российской, а это порождает вполне конкретные трудности при реализации совместных проектов, – например, при попытке сформировать единый бюджет. Если стороны будут отчислять в него определенный процент от доходов, то Москве придется платить почти в 30 раз больше Минска. Если же остановиться на варианте с фиксированными платежами, то получится, что Минск будет тратить на содержания общих структур больший процент национального ВВП, чем Россия.

Аналогично и в других вопросах: баланс экономических интересов будет постоянно утыкаться в принцип политического равноправия, и наоборот. По всей видимости, этот вариант потребует создания надгосударственных структур и постепенного инкорпорирования белорусских граждан в российское экономическое пространство. В июле нынешнего года Владимир Путин сообщал, что с российской стороны прорабатывается вопрос выделения бюджетных мест в российских вузах для выпускников белорусских школ; по всей вероятности, это можно считать шагом как раз в этом направлении.

Впрочем, пока перед Москвой стоит гораздо более скромная задача: утихомирить белорусского лидера, и не мытьем, так катаньем заставить его согласиться на закладку нормативно-правового фундамента под общее государство. От того, насколько успешно будет решена эта задача, и будут зависеть возможности выстраивания дальнейшего взаимодействия.