200 грамм колбасы от «революции гидности». Василий Волга

Это было неожиданно

На выезде из Киева есть торгово-развлекательный центр «Атмосфера». В нем продуктовый магазин «Фуршет». Хороший магазин.

Недавно в этом магазине открыли отдел домашних мясных продуктов. Очень красиво оформленный, и таким образом, что балыки и буженина, колбасы и мясные рулеты, сало свежее, сало подкопченное, сало соленое, кровянка в печи печеная и птица всех мастей так соблазнительны, и так правильно разложены на прилавках, что невозможно пройти мимо этого натюрморта, не залюбовавшись им.

Особенно опасно проходить мимо, если вы голодны. Купить хочется все.

Примерно в таком состоянии позавчера вечером я возвращался домой и заехал в этот магазин. За прилавком нового мясного отдела стояла именно такая женщина, которая именно и должна продавать домашние мясные продукты, приготовленные в печи. Лет сорока, дородная, в меховой жилетке с элементами украинского орнамента.

— Підходьте, не стидайтеся! – обратилась она ко мне, когда я против своей воли задержался у ее прилавка. — У нас все свіжесеньке, все смачне, от скоштуйте.

И женщина, не дожидаясь моего ответа отрезала совсем даже не маленький кусочек от свиного окорока запеченного в печи. Знаете, такой окорок, который только и можно увидеть в модных книгах по кулинарии, с нежной и подпеченной золотистой корочкой. Я до сих пор вздыхаю, когда вспоминаю, как это было вкусно. Каждый микрон моего языка сегодня тоскует за тем небывалым вкусом рассыпчатого и, одновременно, сочного мяса.

Не успел я опомниться и дожевать пробную порцию свинины, как хозяйка печных деликатесов, тут же отрезала кусочек домашней вареной колбасы.

— А ось це скоштуйте. Ця ковбаска всім подобається. Ні де в світі ви такого не знайдете. Тут тільки свіжа телятина, ніяких домішок, ніякого паперу. А як вона пахне!

Колбаса действительно имела тот самый запах, который имели вареные колбасы в далеком советском прошлом. И даже вкуснее.

Я доел колбасу. Женщина подала мне салфетку, и с нескрываемым удовольствием смотрела на то, какой эффект на меня произвели деликатесы.

— М-да. Должен сказать вы меня поразили, — ответил я, вытирая пальцы о салфетку.- И сколько ж стоит эта ваша красота?

— Окорок сорок п’ять гривень, ковбаска тридцять п’ять.

— Ух ты, как хорошо!- воскликнул я.

Я даже и ожидать подобного не мог. Сорок пять гривен за килограмм такого окорока и тридцать пять за колбасу! И ведь я поверил в это! В одно мгновение в моем уме даже промелькнули мысли о том, что такая цена возможна именно потому, что готовится вся эта красота на дровах, а дрова ведь можно и просто так из лесу потянуть. Ведь много дров не надо, чтобы вот это все приготовить.

Я подумал, что возьму килограммчик себе, килограммчик дочери и обязательно по полкилограмма вареной колбаски.

Но пока я обо всем этом соображал, хозяйка деликатесов вдруг как-то изменилась в лице. Будто веселость, с которой она предлагала мне попробовать окорок и колбасу, легкой тенью слетела с ее глаз. Я заметил, что она вдруг стала смотреть на меня несколько подозрительно. Я понял, что мой возглас о том, как все это хорошо, ее смутил. Я не ошибся.

— Шановний, сорок п’ять гривень за сто грам, — сказала она мне, внимательно всматриваясь в мой рот, которым я дожевывал колбасу. Я чуть не подавился её остатками.

— Сколько? Четыреста пятьдесят гривен за килограмм?! Да вы шутите! – сказал я.

— Ні, не жартую, — грустно и, к ее чести, не агрессивно ответила женщина.

— А давно у нас колбасу оценивают в граммах, а не в килограммах?

— Так давно вже. Ви напевно не часто по магазинах буваєте. Он, подивіться, домашня молочка також сир на грами продає.

Это была правда. Недалеко так же недавно открыли отдел домашних молочных продуктов. И действительно творог там торгуется по сто грамм.

— Да-а-а, уж, — протянул я уже без энтузиазма.- Но зато какая «революция» была. Как шины жгли, и как друг другу сказки рассказывали, и верили в эти сказки. А реальность-то, она вон какая. Это ж, не дай Бог, еще один Майдан и тогда ценники придется на миллиграммы переписывать.

Тут лицо женщины изменилось совсем. От былого радушия не осталось и следа. Я почувствовал – это не мой союзник.

— Так ви будете купляти, чи ні? – спросила она строго.

А что мне было делать? Мне всегда стыдно отойти от прилавка, когда мне так радушно предлагают попробовать или колбаску или мед, и я на это соглашаюсь. Если уж я попробовал, то я обязательно покупаю.

— Ну, что ж. Давайте, конечно. Сколько весит вот этот кусочек вареной колбасы?

Кусочек весил ровно полкилограмма.

— Вы отрежьте мне, пожалуйста, грамм триста. Мне больше не надо, — сказал я

Женщина отрезала, положила на весы, и вдруг посмотрела на меня. Но не зло посмотрела, не строго, а как-то так, что я даже описать не умею. Если можно так сказать и это будет понято, то во взгляде её была и решительность, и правдивость, и сожаление. Наверно секунду она на меня так смотрела, а потом сказала:

— Щоб ви знали, що все було не дарма, і ми, ті хто був на Майданї, теж люди, хай може буть ми і помилялися, але ж ми люди! Так ось, щоб ви це знали, цей другий шматочок ковбаси я вам безкоштовно віддам! — и это было сказано ею как подвиг.

Я был обескуражен. Я к такому не привык. Обычно, от «свидетелей Майдана» я выслушиваю совсем другие вещи, и уж точно никто из них меня колбасой не угощал. Я только и нашелся, что сказать ей: «Спасибо». И она вновь изменилась. Вновь стала дородная и добрая, и было видно, что она собой довольна.

Я ехал домой и смеялся сам себе. Вот уж действительно, никогда бы не подумал, что и мне от «революции гидности» достанется двести грамм колбасы.

Василий Волга

Это было неожиданно На выезде из Киева есть торгово-развлекательный центр «Атмосфера». В нем продуктовый магазин «Фуршет». Хороший магазин. Недавно в этом магазине открыли отдел домашних мясных продуктов. Очень красиво оформленный, и таким образом, что балыки и буженина, колбасы и мясные рулеты, сало свежее, сало подкопченное, сало соленое, кровянка в печи печеная и птица всех мастей так соблазнительны, и так правильно разложены на прилавках, что невозможно пройти мимо этого натюрморта, не залюбовавшись им. Особенно опасно проходить мимо, если вы голодны. Купить хочется все. Примерно в таком состоянии позавчера вечером я возвращался домой и заехал в этот магазин. За прилавком нового мясного отдела стояла именно такая женщина, которая именно и должна продавать домашние мясные продукты, приготовленные в печи. Лет сорока, дородная, в меховой жилетке с элементами украинского орнамента. — Підходьте, не стидайтеся! – обратилась она ко мне, когда я против своей воли задержался у ее прилавка. — У нас все свіжесеньке, все смачне, от скоштуйте. И женщина, не дожидаясь моего ответа отрезала совсем даже не маленький кусочек от свиного окорока запеченного в печи. Знаете, такой окорок, который только и можно увидеть в модных книгах по кулинарии, с нежной и подпеченной золотистой корочкой. Я до сих пор вздыхаю, когда вспоминаю, как это было вкусно. Каждый микрон моего языка сегодня тоскует за тем небывалым вкусом рассыпчатого и, одновременно, сочного мяса. Не успел я опомниться и дожевать пробную порцию свинины, как хозяйка печных деликатесов, тут же отрезала кусочек домашней вареной колбасы. — А ось це скоштуйте. Ця ковбаска всім подобається. Ні де в світі ви такого не знайдете. Тут тільки свіжа телятина, ніяких домішок, ніякого паперу. А як вона пахне! Колбаса действительно имела тот самый запах, который имели вареные колбасы в далеком советском прошлом. И даже вкуснее. Я доел колбасу. Женщина подала мне салфетку, и с нескрываемым удовольствием смотрела на то, какой эффект на меня произвели деликатесы. — М-да. Должен сказать вы меня поразили, — ответил я, вытирая пальцы о салфетку.- И сколько ж стоит эта ваша красота? — Окорок сорок п’ять гривень, ковбаска тридцять п’ять. — Ух ты, как хорошо!- воскликнул я. Я даже и ожидать подобного не мог. Сорок пять гривен за килограмм такого окорока и тридцать пять за колбасу! И ведь я поверил в это! В одно мгновение в моем уме даже промелькнули мысли о том, что такая цена возможна именно потому, что готовится вся эта красота на дровах, а дрова ведь можно и просто так из лесу потянуть. Ведь много дров не надо, чтобы вот это все приготовить. Я подумал, что возьму килограммчик себе, килограммчик дочери и обязательно по полкилограмма вареной колбаски. Но пока я обо всем этом соображал, хозяйка деликатесов вдруг как-то изменилась в лице. Будто веселость, с которой она предлагала мне попробовать окорок и колбасу, легкой тенью слетела с ее глаз. Я заметил, что она вдруг стала смотреть на меня несколько подозрительно. Я понял, что мой возглас о том, как все это хорошо, ее смутил. Я не ошибся. — Шановний, сорок п’ять гривень за сто грам, — сказала она мне, внимательно всматриваясь в мой рот, которым я дожевывал колбасу. Я чуть не подавился её остатками. — Сколько? Четыреста пятьдесят гривен за килограмм?! Да вы шутите! – сказал я. — Ні, не жартую, — грустно и, к ее чести, не агрессивно ответила женщина. — А давно у нас колбасу оценивают в граммах, а не в килограммах? — Так давно вже. Ви напевно не часто по магазинах буваєте. Он, подивіться, домашня молочка також сир на грами продає. Это была правда. Недалеко так же недавно открыли отдел домашних молочных продуктов. И действительно творог там торгуется по сто грамм. — Да-а-а, уж, — протянул я уже без энтузиазма.- Но зато какая «революция» была. Как шины жгли, и как друг другу сказки рассказывали, и верили в эти сказки. А реальность-то, она вон какая. Это ж, не дай Бог, еще один Майдан и тогда ценники придется на миллиграммы переписывать. Тут лицо женщины изменилось совсем. От былого радушия не осталось и следа. Я почувствовал – это не мой союзник. — Так ви будете купляти, чи ні? – спросила она строго. А что мне было делать? Мне всегда стыдно отойти от прилавка, когда мне так радушно предлагают попробовать или колбаску или мед, и я на это соглашаюсь. Если уж я попробовал, то я обязательно покупаю. — Ну, что ж. Давайте, конечно. Сколько весит вот этот кусочек вареной колбасы? Кусочек весил ровно полкилограмма. — Вы отрежьте мне, пожалуйста, грамм триста. Мне больше не надо, — сказал я Женщина отрезала, положила на весы, и вдруг посмотрела на меня. Но не зло посмотрела, не строго, а как-то так, что я даже описать не умею. Если можно так сказать и это будет понято, то во взгляде её была и решительность, и правдивость, и сожаление. Наверно секунду она на меня так смотрела, а потом сказала: — Щоб ви знали, що все було не дарма, і ми, ті хто був на Майданї, теж люди, хай може буть ми і помилялися, але ж ми люди! Так ось, щоб ви це знали, цей другий шматочок ковбаси я вам безкоштовно віддам! — и это было сказано ею как подвиг. Я был обескуражен. Я к такому не привык. Обычно, от «свидетелей Майдана» я выслушиваю совсем другие вещи, и уж точно никто из них меня колбасой не угощал. Я только и нашелся, что сказать ей: «Спасибо». И она вновь изменилась. Вновь стала дородная и добрая, и было видно, что она собой довольна. Я ехал домой и смеялся сам себе. Вот уж действительно, никогда бы не подумал, что и мне от «революции гидности» достанется двести грамм колбасы. Василий Волга