Москва: Онкоцентр на Каширке дожали - «Общество»

Федеральный фонд обязательного медицинского страхования (ФФОМС) заявил, что Национальный медицинский исследовательский центр онкологии Блохина (РОНЦ) является лидером по числу жалоб на необоснованное взимание платы за оказание высокотехнологичной помощи, покрываемой обязательным медицинским страхованием. Об этом в пятницу, 24 ноября, сообщил «Интерфакс». Накануне в СМИ появилась информация, что Генпрокуратура выявила в РОНЦ нарушения, а именно — взимание платы за предоставление услуг, которые полагаются бесплатно. Число пострадавших пациентов в Генпрокуратуре оценили в 2,2 тыс. Кстати, моему знакомому пару лет назад тоже случилось обратиться в центр Блохина. Рассказывает, что платить пришлось буквально за все: от операции (объяснили, что иначе придется ждать, а делать надо быстро) до химиотерапии (чтобы использовали современные препараты). В документе Генпрокуратуры говорится о том, что с 2015 года 2171 пациент онкоцентра был вынужден заплатить за высокотехнологичную медпомощь, которая по закону «Об основах охраны здоровья граждан» финансируется из бюджета. Как сообщил РБК, общая сумма незаконных выплат за высокотехнологичные услуги составила 3,85 млн руб. Поборы с пациентов онкоцентр объяснил «несостоятельностью» тарифов ОМС, которые не покрывают расходы на лечение. ФФОМС ответил, что «тарифы обеспечивают проведение всех необходимых процедур». — Фонд обязательного медицинского страхования прав, — говорит Алексей Старченко, президент Национального агентства по безопасности пациентов. — В последние три года в онкологии сделан финансовый прорыв: сформированы клинико-статистические группы, которые четко оплачиваются и очень хорошими деньгами. Химиотерапия сегодня стоит порядка 150?180 тысяч рублей за курс, а реально, если мы посмотрим в истории болезни онкологических больных, — увидим, что препараты суммарно стоили где-то 60?80 тысяч, то есть гораздо меньше. В этом смысле онкологические центры находятся даже в профиците — они получают больше денег, чем тратят. И тарифы установлены очень приличные. Зато аппетиты самих онкологов растут. Эксперт говорит и о том, что сегодня оборудование поставляется в онкоцентры за счет государства. Они получают и современнейшие лучевые установки, и ангиографы, и роботизированную технику для операций. — Тем не менее, онкологи говорят пациентам: чтобы попасть на современную лучевую установку, надо платить. Но почему, если это оборудование оплачено государством? Это же не главный врач свои деньги вложил, которые потом надо отбивать. И цены на них не должны покрывать стоимость аппаратов — не должны быть бешеными. — Я считаю, что давно пора навести порядок в этой сфере, — говорит Алексей Старченко — А сфера эта очень деликатная. Здесь пациенты и с жалобами обращаются очень редко. Они боятся мести, боятся рассориться с онкологом, боятся остаться без помощи. К тому же некоторые больные думают, что заплатив, они купят особое индивидуальное отношение, и глубоко заблуждаются. Никакого особого отношения они не получают. Анатолий Махсон, бывший главный врач московской онкологической больницы №?62 придерживается противоположного мнения и считает, что определенные виды помощи ОМС действительно очень плохо покрывает: — Не покрывает — вранье все это. Есть высокотехнологичная помощь (ВМП): первый раздел и второй раздел. Во втором разделе стоимость лечения пациента порядка 200 тысяч. Как только его переводят в ОМС, сразу становится 110?115. Вдвое меньше. И что вы прикажите врачам делать в этих условиях? Вообще к той системе, которая сейчас существует, у Анатолия Махсона очень много вопросов: — Например, надо сначала пройти комиссию, зарегистрироваться и только после этого положить больного и начать лечение. Разве это нормально — если речь идет о больном, которого надо срочно оперировать? И по срокам. В Москве документы на ВМП министерством иногда подписываются в марте-апреле. А в начале года высокотехнологичную медпомощь как оказывать? Не лечить вообще? А вот что нам рассказал один из столичных медиков-онкологов, тоже знающий проблему изнутри, но попросивший не называть своего имени. — Абсолютно прав Анатолий Махсон — как врач, имеющий большой опыт в решении ежедневных насущных потребностей лечения конкретных (а не виртуальных) больных. Безусловно, есть стандартные курсы химиотерапии, для проведения которых достаточно и 60?80 тысяч рублей. Однако многие современные и гораздо более эффективные курсы лечения стоят до 600 тысяч рублей и более. Стоимость лечения существенно возрастает, когда возникает необходимость лечения осложнений. А в ОМС для всех больных предусмотрена одна сумма 110?115 тысяч рублей. Так что же получается — не стоит проводить более эффективное, но более дорогое лечение (или не лечить осложнения?), дабы не попасть под критику и репрессии контролирующих органов? Не лучше ситуация и с ВМП — квоты по целому ряду направлений нередко заканчиваются уже в середине осени, причем в большинстве профильных учреждений страны. Изменить профиль квоты можно только в исключительных случаях через Минздрав. Новые квоты будут только в новом году, поэтому не все больные смогут дождаться своей квоты и получить полноценное лечение. Безусловно, за последние годы существенно улучшилась диагностическая база в большинстве регионов, но и требования к эффективности и качеству лечения также возросли. Поэтому на выполнение многих современных методов диагностики по системе ОМС, по-прежнему, существует очередь, как, впрочем, и во всех странах мира. Но в современной онкологии весьма часто возникают ситуации, когда данное исследование определяет выбор программы лечения и нет запаса времени на ожидание в очереди. Если таких больных (а их немало) брать на исследование в экстренном порядке, то как быть с остальной очередью? Кроме того, есть целый ряд диагностических исследований, не оплачиваемых системой ОМС, но крайне необходимых для квалифицированного уточнения диагноза, выбора современной программы лечения и качественного контроля за его эффективностью — такие исследования выполняются небольшим числом лабораторий и только на хозрасчетной основе. Алексей Старченко, как представитель наблюдательного органа, не решает ежедневные потребности конкретных больных, а видит проблему через призму таблицы, в которой есть общая сумма (с его точки зрения достаточная) и есть некоторое количество одинаковых больных. Каждому больному выделена определенная сумма, при этом графы «общая сумма» и «итого» должны сойтись в любом случае. Но так бывает только в таблице в компьютере, а не в жизни. В жизни не бывает двух одинаковых больных. В понедельник, 27 ноября, глава онкоцентра имени Блохина Михаил Давыдов заявил, что в связи с истечением контракта покидает свой пост, а также уходит из профессии. «Я уведомлен в соответствии с законом правительственной телеграммой о непродлении моего трудового договора. Завтра будет назначен новый руководитель», — заявил Давыдов, чьи слова приводит пресс-служба. По его словам, ему неизвестно, кто будет назначен на его место, «потому что это проходит в большой секретности и сопровождается информационной войной с онкоцентром». «Тональность этой подачи такова, что я принял решение полностью оставить центр», — отметил Давыдов. Ранее, напомним, ряд деятелей медицины и известных артистов вступились за Давыдова. Против его снятия высказались, в частности, Леонид Рошаль, Иосиф Кобзон, Александр Розенбаум.