Не думай о секундах свысока - «Новости дня»

СОКОЛОВ Максим Сперва — за здравие. 22 апреля 2002 г. я купил в киоске спецвыпуск «Фигаро», который представлял подробную разблюдовку по департаментам и округам результатов прошедшего 21 апреля первого тура выборов президента Франции. Тогда нам в России можно было только мечтать о такой оперативности. Подсчет затягивался на недели, порождая естественные кривотолки. Но прошло шестнадцать лет — и результаты волеизъявления в весьма большой стране с множеством часовых поясов доступны всем уже ранним утром следующего дня. Такая скорость в сочетании с детальностью сводок по округам и участкам весьма важна в смысле доверия к счету голосов. Технически невозможно в такое краткое время правдоподобно сфальсифицировать столь обширные массивы данных — обязательно вылезут швы, белые нитки и прочие нестыковки. В этом смысле оперативность счета — лучшая политика. Что, кстати, наглядно проявилось после 18 марта — критиковали так, критиковали сяк, но к самому подсчету голосов претензий не было. Но заздравными речами, к сожалению, ограничиться невозможно. Наряду с похвальной быстротой есть и не столь похвальная медлительность. В президентском послании от 1 марта В. В. Путин говорил: «Изменения в мире носят цивилизационный характер. И масштаб этого вызова требует от нас такого же сильного ответа. Мы готовы дать такой ответ. Мы готовы к настоящему прорыву. Именно отставание — вот главная угроза и вот наш враг. И если не переломим ситуацию, оно будет неизбежно усиливаться. Это как тяжёлая хроническая болезнь, что неутомимо, шаг за шагом подтачивает и разрушает организм изнутри». 18 марта он получил не вымученный посредством ЦИКовского чародейства, но вполне реальный мандат и на ответ, и на прорыв — никак не на промедление и отставание. Тот кредит доверия, когда цели определены, задачи ясны, за работу товарищи. И 18-го же марта вечером выяснилось, что, конечно, за работу — но после инаугурации. То есть после 7 мая, до которого еще полтора месяца. Реально же (см. 2012 г.) формирование правительства может затянуться до конца мая, и пауза будет двухмесячная. Пауза — потому что в условиях неопределенности (в том числе — и неопределенности своего собственного будущего) министры всех стран, народов и режимов стараются не делать вообще ничего. Таков уж вечный закон бюрократии. Плюс к тому разные интриги, вбросы и подсиживания. Сообщение «Жмеринка-ТВ» о грядущей отставке С. В. Лаврова (ну, кто у нас самый неудачный министр, если не он?) — как раз на этой линии, и скорее всего сейчас будет много подобных сообщений. За это время и весь подъем может угаснуть. Причем здесь мы даже не касаемся того, какими должны быть новоназначенные министры. Может быть, в нынешних министрах во главе с Д. А. Медведевым еще огромный запас силы благодатной и мощи необъятной. Может быть, их давно пора гнать каленой метлой и поганым железом. Вопрос не в этом. Он в том, зачем вообще нужна такая пауза. Например, во Франции, с которой нас отчасти роднит президентско-правительственный дуализм, инаугурация проходит через неделю после избрания, и тогда же назначается новый кабинет. Единственная другая держава с такой длительной задержкой — это США. Там от выборов (начало ноября) до вступления в должность (20 января) вообще два с половиной месяца, а до 1937 г. вообще было четыре — американский президент вступал в должность 4 марта. Но за океаном это объясняется традицией. Во времена отцов-основателей не было ни железных дорог, ни электрического телеграфа. Все нужды коммуникации обеспечивались исключительно гужевой тягой — и перемещения выборщиков, и посылка почты. Машина федеральных выборов на конной тяге работала не быстро. Не так, конечно, как в России XVIII в., где на Камчатку известия о смерти монарха и воцарении нового приходили через год, но и в Америке скорость была та еще. По консервативному принципу, «не нами заведено, не нами и кончится» такая медлительность сохранилась в американской конституции (стабильность превыше всего) и до наших дней. Но в России и пост президента вводили только в 1991 г., и ныне действующие конституционные законы составляли в 90-х, которые, может быть, были лихими, но уж относительно современными средствами правительственной связи обделены не были. Тут, вероятно, сказалось обаяние американской конституции, которую наши отцы-основатели стремились копировать до мельчайших деталей, не особенно сообразуясь с тем, что почтенный пережиток родной для американцев истории — это одно, а пережиток чужой для русских истории — это нечто другое, которое не обязательно окажется почтенным и действующим. Ну, а раз так уже сложилось — мартовские выборы президента в 2000 г. после новогодней отставки Б. Н. Ельцина и майская инаугурация — так не менять же. Хотя Россия уж точно не Америка. Если рождены мы всё перенимать, хоть у французов бы нам несколько занять быстроту перехода к новой инвеституре. Ибо если невыгода от потери темпа хоть в шахматах, хоть на войне, хоть в политике вполне очевидна, то выгода от двухмесячной послевыборной паузы не очевидна совсем. Источник